Неотвратимость перезагрузки. Системный кризис в кино

Одна из многих необъяснимых, но и чудесных особенностей нашей вечно неопределенной, «живой» российской Системы жизни — уклонение от достоверных знаний о самой себе. А значит, и от понимания причин происходящего — того, как один элемент целого не всегда напрямую, но косвенно, опосредованно связан с другим. Это неведение, видимо, всем удобно, оно позволяет многое делать, как говорят, «по понятиям» — закулисно, там, где на самом деле люди доверяют друг другу, и непременно в обход общих интересов. Думать и действовать так, чтобы вековые культурные коды могли здесь срабатывать автоматически.

Уже многие годы принципы, по которым устроена российская киноиндустрия, как, впрочем, и положение дел в целом, в профессиональном сообществе не анализируются. Однопартийный Союз кинематографистов занимался исключительно имущественными вопросами и сохранением полномочий своего председателя. Министерство культуры, к сожалению, находится в крепостной зависимости от аппаратной субординации и мало что может себе позволить. Есть Гильдия и еще — отдельно — Ассоциация продюсеров во главе с успешными лидерами. В попытке защитить интересы всех участников кинорынка никто им не мешал заказать независимые экспертизы идущих в отечественном кино процессов. Никто не мешал, скажем, и Комитету по культуре Государственной думы, Форуму «Кино России—2020» под шумовое сопровождение СМИ возмутиться, среди прочего, решением Министерства финансов не снимать в этом году кино для детей. Но — ни одна (!) киноорганизация на эту очевидно неблагородную акцию не прореагировала. А ведь цена вопроса — меньше восемнадцати миллионов долларов, стоимости одного из наших главных блокбастеров.

При этом без малого десять миллионов долларов из средств налогоплательщиков легко передали владельцам российских чемпионов проката — за то… что они много заработали или, скорее, много потратили. Это как если бы «Роснефть» или «Норильский никель» наградили за их успехи из средств Пенсионного фонда. Тут важно не произносить вслух, что эти бюджетные премиальные в конечном счете — минус десять дебютов. У нас, кажется, в этом году планируется всего один, по крайней мере, из двадцати трех названий, поддерживаемых по линии Минкульта.

Киносоюз сразу же после своего возникновения решил организовать и по технологии деловой игры провел в подмосковном Воскресенском проектно-практическую конференцию «Развитие отечественной киноиндустрии как части национальной культуры». Там была осуществлена попытка своего рода аудита: были проанализированы болевые точки отечественного кино, функционирования всей его системы. В режиме мозгового штурма под наблюдением специалистов-игротехников эксперты не только ставили диагноз нынешней ситуации, но и, что было первостепенным, искали выход из обнаруженных тупиков и конфликтов. Были детально обсуждены все основные показатели происходящего в нашем кино.

Во-первых, те, что кажутся положительными, а именно:

в 2010 году произошел существенный рост общего бокс-офиса наших кинотеатров: собрано более одного миллиарда шестидесяти миллионов долларов;

в последние годы снимаются шесть-семь коммерческих картин, которые дают три четверти сборов от кинотеатрального показа отечественных лент;

регулярно в нашей стране создается и шесть-семь заметных авторских (некоммерческих) фильмов, которые попадают в программы — и выигрывают — ведущих международных кинофестивалей;

наши продюсеры научились зарабатывать в процессе производства и, в сущности, обходиться без кинотеатрального проката; это позволяет ежегодно снимать в России колоссальное количество (до ста названий) «фильмов без зрителей»;

в прошлом году у нас было зарегистрировано сто девятнадцать новых картин (тут мы в Европе уступаем сейчас только Франции), из которых около семидесяти в той или иной форме вышли в прокат, а сорок — продержались на экранах несколько сеансов.

Во-вторых, в рамках деловой игры были детально обсуждены и наиболее дебатируемые в профессиональной среде «официальные недостатки» современного российского кинематографа. Так, по мнению российских продюсеров и начальников, в настоящий момент:

катастрофически не хватает качественных сценариев, авторы которых умеют рассказывать «историю»;

многие проблемы кроются и в плохом образовании; кроме двух больших общенациональных нужны еще маленькие школы; следует также пригласить педагогов из Калифорнии;

кинотеатры утаивают не меньше пятнадцати процентов выручки;

скачивание картин в Интернете погубило экономику российского кино, а государство ничего с этим не делает;

не хватает современных кинотеатров; необходимо срочно построить тысячу залов в средних и малых городах в дополнение к двум с половиной тысячам уже имеющихся, что позволит решить проблему досуга молодежи и возврата денег, затрачиваемых на производство отечественных картин;

депрессивный российский артхаус отвращает публику от родного кино и тем самым прокладывает дорогу продукции Голливуда;

необходимо всеми силами защищать авторские права.

Вот, собственно, и все ныне дебатируемые профессиональным сообществом варианты диагноза, а следовательно, и предложений по оптимизации отрасли. Каждый достает свою — единственную — любимую отмычку, объясняя любые проблемы сложнейшей отрасли, и пытается с ее помощью их решить — открыть все двери. И при этом как бы забывает о тесно взаимосвязанных подсистемах российской киноиндустрии — от обстоятельств финансирования кино до «качества» публики. Будто, к примеру, огромные гонорары наших актеров в телесериалах — через пять-семь «ходов» — не становятся препятствием для показа лучших российских фильмов в кинотеатрах провинции. Таких связей великое множество, и все они — элементы единого целого.

Как можно не принимать в расчет такие важные вещи, как:

мотивы, объемы и условия инвестиции в тот или иной кинопроект;

фактические способы возмещения продюсерами собственных затрат в обстоятельствах, когда более половины российских картин не компенсируют даже стоимость тиражирования копии;

конкурентоспособность предоставляемых различными студиями услуг;

уровень подготовки и обеспеченность творческими и иными профессиональными кадрами;

объем и жанровую структуру кинотеатрального репертуара — сегодня одного из лучших в мире;

величина и тенденции распространения «DVD по запросу», стоимость и технологическое развитие возможностей скачивать новые ленты с торрентов;

структура доходов прокатных сетей и иных операторов кинопоказа;

ресурсы альтернативных рынков внутри страны и за рубежом;

схемы финансирования интенсивно развивающегося фестивального движения;

перспективы и трудности международной копродукции, зависимость совокупных затрат на производство российских картин от объемов создания заказных телефильмов, больших сериалов и ситкомов;

интеллектуальные, психологические, а следовательно, и экономические характеристики различных категорий зрителей…

Воздействие всех этих и множества других факторов, в сущности, не учитывается у нас при разработке принципов культурной политики в кинематографе. Все решения, как обычно, принимаются вообще вне результатов анализа ее реального функционирования.

В итоге в нашей киноиндустрии в последние годы полным ходом развивается концептуально неотрефлексированный системный кризис, поразивший большинство ее элементов. Его следствия — состояние искусства, степень и оригинальность художественного мышления, какими мы их увидели на минувшем «Кинотавре», а также очень слабое присутствие наших фильмов в кинотеатрах и на телеэкранах.

Ключевая болезнь: производство российских картин полностью оторвано, практически не связано с потреблением. В конечном счете не зависит от него. Но и живущим по законам тотального рынка кинотеатрам сегодня не нужны любые по качеству неблокбастеры, созданные не только здесь, но и в любой стране мира. В этой ситуации российскому мейнстриму нет места в собственной стране — нигде, кроме тех трех окон (новогодние и майские праздники и кое-что осенью), когда демонстраторы снисходительно раздвигают американскую продукцию (в том числе из политических или демагогических побуждений). Это приводит к тому, что резко сокращается интерес к кино, снятому на русском языке: с 28 процентов в 2007 году до 15,5 в 2010-м. Судя по результатам первого полугодия 2011-го, падение движется в направлении 10 процентов к 2014 году. Для сравнения: в Италии, Германии, Испании, Польше отечественные картины собирают треть бокс-офиса, а во Франции около сорока процентов. Следует иметь в виду, что постепенно падает интерес молодых людей — в основном девушек от двенадцати до двадцати четырех лет — к любому кино, которое демонстрируется в кинотеатрах, и вообще к этому типу развлечения. Тут, видимо, начались цивилизационные трансформации. В минувшем году заполняемость залов в России составляла 18 процентов, в нынешнем, видимо, упадет до 16-ти. Меняется не только потребность в этом виде культуры, типе проведения досуга, но и сам статус этого блага.

И, как следствие всех этих процессов — население нашей страны с помощью кино и ТВ не снабжается жизнеспособными национальными представлениями, продуктивными ценностями, образцами поведения — столь необходимым людям позитивным опытом. Качество аудитории ухудшается впервые с 30-х годов. У нас практически исчезли коммерчески значимые группы зрителей, способных смотреть в кинотеатрах фильмы-лауреаты Канна, Венеции или Берлина больше, чем на двух дневных сеансах в течение недели.

Приходится констатировать: у российских кинематографистов, опьяненных масштабом производства фильмов для кино и телевидения, сегодня полностью отсутствуют кооперация и консолидированная воля защитить свою продукцию от невостребованности.

С чего начать? Мне кажется, абсолютно правы те, кто утверждает: необходимо создать — дотошно выстроить — систему хотя бы частичного возврата денег, затраченных на производство российских фильмов. Но как это сделать? Кто, где, когда это серьезно проектировал, хотя бы занимался этой проблемой, начав, естественно, с конца — с осознания настоящих потребностей зрителей, с понимания того, что с ними происходит, кто они, что тут следует делать?

Конечно, каждый российский режиссер, как, впрочем, и продюсер, хотел бы получить полностью безвозвратные деньги на создание своего проекта. Хорошо, если бы государство или какие-то благотворительные фонды оплачивали еще и сам просмотр фильмов зрителями, как это делается на многих фестивалях, когда он становится бесплатной для потребителя услугой. Но, как показывает огромный международный опыт, это тупиковый путь.

В отличие от России, где все мысли о кино подчинены заботам о производстве, ведущие кинодержавы мира треть всех денег направляют на продвижение национальных фильмов: во Франции это не менее ста шестидесяти миллионов евро в год, в Германии — не менее семидесяти. У нас на продвижение отечественных картин тратится в десять раз меньше, чем на их создание.

С 1997 года новые российские кинотеатры (их тогда было семнадцать) получили льготу по НДС, которая была призвана стимулировать строительство современных залов и демонстрацию отечественных фильмов. За пятнадцать лет к ней все привыкли. Теперь это специальное вспомоществование государства воспринимается как само собой разумеющееся. В 2010 году экономия кинотеатров по этой льготе составила около девяноста миллионов долларов. Почему бы не перенаправить хотя бы часть — маленькую — этих вовсе не способствующих развитию национальной индустрии средств на продвижение родных произведений? И таким образом соответствовать цели и самой философии этой льготы. В автопроме это называется «защита отечественного производителя». При средней цене 195 рублей за билет в прошлом году и почти 230 в нынешнем (у нас, как вы знаете, билет на доллар дороже, чем в США) дополнительные заработки кинотетров только на продаже «киноеды» составляют примерно 400 миллионов долларов в год (напитки и другая снедь, как известно, здесь продаются в три раза дороже, чем в обычных торговых точках). Важно комплексно проанализировать экономику кинопотребления и то, в частности, почему в России, в отличие от многих стран мира, кинотеатры забирают себе 50 процентов сборов.

Было бы, видимо, целесообразно создать действующее по законам рынка государственное Агентство, которое занималось бы рекламой, PR-кампаниями, созданием соответствующих программ на ТВ и в Интернете — пропагандой российского кино всех видов и типов, как коммерческих, так и некоммерческих. Это Агентство могло бы финансировать проникновение киноинтересов в школы, вузы, в детские организации, в телевизор. Оно призвано руководствоваться не только бизнес-интересами, но и, как ни пафосно это звучит, развитием нации, должно стимулировать показ любого качественного кино. Придется, видимо, за кинотеатры и для кинотеатров это делать.

Очевидно, что с помощью специальных федеральных и муниципальных программ необходимо немедленно создать систему альтернативного показа качественного кино в городах с населением больше трехсот тысяч. Хотя бы в каждом десятом от имеющихся залов. Это позволило бы объединить уникальным репертуаром уже не двадцать-тридцать по стране, как сегодня, а двести пятьдесят — триста залов, показывающих «кино без попкорна». В них должны действовать отдельные правила и льготы, которые характерны для четырех тысяч подобных кинотеатров в Европе.

Участники деловой игры в Воскресенском предложили осуществлять экспертизу рынков для показа некоммерческих картин, уменьшить монополизм в кинодистрибьюции и в кинопоказе, создать региональные архивы фильмов — синематеки, доступные для любого кинотеатра, предложить четкие, признаваемые большинством критерии оценки фильмов по баллам. Те кинотеатры, которые демонстрируют эти типы фильмов, получают доступ к дотациям. Необходимо разработать системы холд-бэков (окон во времени для длинного проката) и десятки других предложений, включая ограничение показа одной картины в тех кинотеатрах, где имеется больше трех залов.

Настало время провести экспертизу ныне существующих правил игры во всех сферах индустрии, а также эффективности их взаимодействия. Не только, скажем, объявить войну пиратству, разработать национальную антипиратскую программу под патронажем президента страны, но и — «перезагрузить» всю систему отношений с телевидением, с международным продвижением, предусмотреть финансовую поддержку зарубежных прокатчиков российского кино, попытаться просчитать перспективы и экономику новых форм потребления кинопродукции.

К сожалению, у нас практически нет структур, которые занимались бы системным проектированием всей отрасли, ее стратегическим развитием. Нет даже серьезных заказчиков этой работы.

Между тем все высказанные в последнее время конкретные идеи, в сущности, и это не парадокс, лишь закрепляют, консервируют сложившееся в российском кино положение вещей. Поскольку построены они по принципу поиска одного — самого слабого звена. Кажется, что стоит решить проблему строительства новых залов, защиты авторских прав, справедливого распределения бюджетных средств, кинообразования, киносетей… и системный кризис сложно устроенной индустрии будет преодолен. Но и стремление оставить все как есть, ничего не менять из страха поколебать то, к чему уже приноровился, еще очевиднее заморозит ситуацию, сделает кризис необратимым.

Российские кинематографисты, в отличие от Виктора Цоя и его сегодняшних поклонников, уже много лет даже психологически не ждут благотворных перемен или привычно надеются на «обыкновенное чудо». Вдруг возродится нечто наподобие старого Госкино, хотя Федеральный фонд социальной и экономической поддержки отечественной кинематографии уже выполняет многие его функции. Кто-то с нетерпением ждет смены правительства в 2012 году, чтобы понять, что дальше произойдет с государственными структурами в нашей сфере, останется ли вообще кино в зоне ответственности Минкульта.

Не следует забывать, что без малого три четверти бюджетных средств выведены из-под юрисдикции Министерства культуры, поскольку по чиновничьей субординации руководители попечительских советов Фонда находятся на несколько ступеней выше в иерархии исполнительной власти. При этом новая организация совершенно свободна от большинства обременений федеральных органов. Фонд действует в условиях свободного рынка как полномочный хозяйствующий субъект.

Два года назад знатные лоббисты смогли в обход плохо применимого в культуре (сегодня это признает даже Минэкономразвития) 94-го федерального закона с его конкурсной системой создать невероятно удобный для избранных, хорошо нам знакомый полуфеодальный «рынок по-русски». Как часто бывает, верные замыслы здесь перемешаны с несправедливыми, рыночные — с блатными, демагогические — с трезвыми и необходимыми. Возможности Фонда позволили, как в старые добрые времена, возродить так называемый госзаказ, когда только на один проект, такой как «Август. Восьмого» («Главкино», режиссер Д.Файзиев), можно направить 500 миллионов рублей — стоимость пятнадцати фильмов, финансируемых по линии обезвоженного и закрепощенного Минкульта. Понятно, что поколебать природу таких инноваций при действующей системе принятия решений в ближайшее время практически невозможно.

Но есть еще одно существенное следствие произошедших в конце 2009 года преобразований, которое, на мой взгляд, совершенно не осознано экспертами. Снимаемые сегодня проекты «особой социальной значимости» по многим — системным — причинам зрители в кинотеатрах смотреть не будут. Но они станут демонстрироваться в прайм-тайм на телевидении, причем в лучшем случае за десятую-двадцатую часть своей стоимости. Что это означает, к чему ведет? А к тому, что главные федеральные каналы используют и без того ограниченные средства Министерства культуры в качестве безвозвратных инвестиций в дорогостоящий телевизионный продукт. Зачем ТВ брать кредиты в банках, отвлекать средства собственных бизнес-проектов, когда под предлогом государственной необходимости воспитания молодежи с помощью большей частью нерейтинговых «патриотических картин» можно — не напрямую — пользоваться бюджетными ассигнованиями, прежде предназначенными для финансирования дебютов и некоммерческих произведений. Понимая эту стратегическую хитрость проведенных перемен, дальновидные руководители Фонда с самого начала своей деятельности участвуют в поддержке артпроектов. Чтобы никто не мог критиковать их за ущерб, наносимый той части продукции, которую можно отнести к киноискусству.

Видимо, остается единственный выход — максимально расширить и укрепить объем оставшихся в Министерстве культуры полномочий.

Во-первых, создать в самом министерстве (или рядом с ним) штаб теперь уже неотвратимых преобразований, аналитический центр, объясняющий природу набирающего скорость системного кризиса и способы его минимализации. Во-вторых, спасти оставшиеся в министерстве деньги, раскрепостить их, сделать столь же свободными, как в Фонде. Наделить разнообразными возможностями и функциями, которые ныне непозволительны Минкульту. Сделать это в России можно только одним способом — через структурные изменения, которых в любом случае не избежать. Речь идет о создании в ближайшем (или отдаленном) будущем Российского института киноискусства, наподобие тех институтов, что столь эффективно действуют сегодня почти в двадцати странах Европы.

Многие участники киноиндустрии уже осознали: нельзя откладывать, опаздывать с действительно системными реформами, которых Министерство культуры избегало в последние пять-шесть лет. Тогда за дело берутся влиятельные лоббисты, называющие себя «российскими мейджорами». Коммерческие и содержательные результаты их деятельности мы увидим уже в следующем году. По некоторым расчетам в самом скором времени в наших кинотеатрах лишь в одном кресле из каждых ста (!) будет сидеть зритель, смотрящий российскую картину. Даже если наше государство заплатит абсолютно за всех и за всё, включая билеты и любые косвенные затраты, это не спасет национальный кинематограф от разрушения. Кино все-таки не автопром. Но драма заключается в том, что мы совсем не готовы к преодолению разрушающего отечественную киноиндустрию кризиса. В первую очередь потому, что совсем не знаем, как эта система на самом деле в настоящее время действует.