Путеводитель по «Южному парку»

История «Южного парка» началась в 1992 году, когда студенты Колорад-ского университета в Боулдере Трей Паркер и Мэтт Стоун из подручных средств, с помощью картона, клея и старой 8-мм камеры соорудили короткометражный анимационный фильм «Иисус против Фрости» («Дух Рождества»). Короткометражку заметил один из руководителей Fox Broadcasting Company Брайан Грэден. Он попросил, чтобы молодые люди за небольшой гонорар сделали для него нечто похожее к Рождеству. Так появился второй фильм «Иисус против Санты». Через какое-то время «Иисус против Санты» оказался у менеджеров Fox и Comedy Central. Канал Comedy Central предложил Стоуну и Паркеру более выгодный контракт на создание мультсериала «Южный парк», включающий пункт о максимальной творческой независимости авторов. Премьера первого эпизода «Картман и анальный зонд» состоялась в США 13 августа 1997 года.

Невероятная популярность «Южного парка» привлекла к нему исследователей массовой культуры, которые находят в нем связи с философией Сократа, Платона, Юма, Ницше, Сартра. Из-за очевидного раблезианства, нецензурной лексики, гиперсексуальности некоторых персонажей и отсылкам к низовой телесной тематике вспоминают М.М.Бахтина и его модель карнавального развития культуры. Книга Бахтина о Рабле рекомендуется в качестве путеводителя по «Южному парку» тем, кто считает сериал оскорбительно непристойным и отказывает ему в хоть каком-нибудь, кроме пошлости и низкопробного юмора, смысле. Однако в «Южном парке», несмотря на множество внешних признаков, есть нечто большее, чем принято находить в бахтинской модели карнавала.

Как известно, процесс карнавализации предполагает осмеяние ценностей высокой культуры, символов власти официального «верха». Объектами фамильярной жестикуляции, оскорбительных насмешек, глумления и шутовских ритуалов, по Бахтину, становятся фигуры, которым простые люди поклоняются в повседневной жизни. Это король, папа, члены Святого семейства, сам Спаситель. Тогда как народная смеховая культура, неофициальный «низ» себя в качестве карнавального объекта не рассматривает и над собой не смеется. Способность видеть себя в недостойном, смешном, нелицеприятном виде свидетельствует о наличии развитой рефлексии. Низовой культуре, судя по всему, рефлективность несвойственна.

В отличие от карнавала, «Южный парк» осмеивает и ценности «верха», и все, что относится к проявлениям культуры низовой, массовой. Например, Паркер и Стоун жестоко расправляются с человеком толпы. Осмеивают его предрассудки, комплексы, стереотипы мышления, представления о справедливости, социальном устройстве, политике, свободе слова. Обычный человек может оказаться в такой же нелепой ситуации, как президент, политический лидер, генерал, священнослужитель или поп-идол. Для создателей мультсериала буквально нет ничего святого. Они подвергают жесточайшему осмеянию абсолютно всё. Причем начинают с себя и своих родителей.

Эта особенность проявилась еще в «Иисусе против Санты». Паркер и Стоун взяли представителей двух противоположных сил. С одной стороны, Иисус как воплощение всего святого, возвышенного. Он олицетворяет духовное и официальное начало праздника. С другой — Санта-Клаус, который олицетворяет массовые, более приземленные представления о благодати. Ценности сакрального и профанного, духовного и земного затевают извечный спор о главенстве, который перетекает в банальную драку. И тот, и другой выглядят в одинаково смешном и даже глупом свете. Иисус и Санта выясняют, кто главный, калеча и убивая всех вокруг. Но зритель смеется еще и над мальчиками. Они, осознав с помощью Брайана Бойтано, в чем заключается истинный дух Рождества, все же идут искать спрятанные родителями подарки. А когда Кайл проговаривается, что еврейские дети получают подарки на протяжении восьми дней, его друзья решают стать евреями. В итоге плотское берет верх, но и оно осмеяно не меньше, чем духовное.

Бодрийяр в книге «Америка» обращал внимание на маниакальное стремление американцев стать известными, попасть в Книгу рекордов Гиннесса, прославиться любым способом. «Южный парк» разоблачает эту невинную страсть американцев «засветиться» в прессе. Отец Стэна Рэнди Марш в одном из эпизодов стал чемпионом мира по изготовлению самой большой кучи дерьма на планете. Таким нехитрым способом он попал во всемирную историю. В эпизоде «Список» пародируется идея рейтингов, знаменитых строчек хит-парадов, опросов общественного мнения и т.д. Девочки составляют список самых симпатичных и самых уродливых мальчиков в классе. Мальчики пытаются выяснить, кто на каком месте в этом тайном списке. Выкрав листок, они ошарашены результатами голосования. Кайл, например, обнаруживает себя на последнем месте. Даже Картман оказался симпатичнее, чем он. От чего зависит оценка человека? От того, какое место он занимает в рейтинге чьих-то симпатий? Правда, потом выяснилось, что этот список — поддельный.

Паркер и Стоун глумятся над вроде бы положительной чертой своих соотечественников — прагматизмом, стремлением к рачительному ведению хозяйства. Это наследие высоких ценностей протестантской этики выродилось в повальную страсть обитателей Южного парка к дешевизне, накопительству и невероятной мелочности. Рэнди Марш и тут был первым, но теперь уже среди скупердяев городка. Он начал скупать «по бешено низким» ценам в «Уол-Марте» совершенно ненужные вещи и захламлять дом. Рэнди заставляет всю семью есть невкусные и несвежие продукты из «Уол-Марта», потому что там они стоят на несколько центов дешевле, чем в других магазинах. Его примеру последовали родители Кайла Брофловски и другие взрослые, которых якобы поработил супермаркет (эпизод «Кое-что о том, как пришел «Уол-Март» пародирует фильм «Матрица»). На самом деле они стали жертвой собственной жадности и ограниченности.

В этой же серии осмеиваются, по сути, карнавальные представления масс о борьбе за справедливость. Бунт оказывается единственным, но совершенно бессмысленным средством протеста против порабощающей власти «Уол-Марта». Вначале граждане восхваляют супермаркет, а потом разрушают. Как только один торговой центр уничтожается, на его месте возникает другой. Толпа, устремившись за покупками в небольшой частный магазинчик, превращает его в монстра, с которым тут же вступает в схватку. Стоун и Паркер пародируют массовые движения протеста, начиная с тех, что охватили Америку и Европу в 60-х годах XX века, и заканчивая нынешними выступлениями антиглобалистов. Создатели мультсериала показывают, что бунт лишь усиливает идеологию. А карнавальная активность толпы способствует укреплению власти.

Разоблачению подвергается и социальная мифология. Массовая культура вырабатывает мифы, например, о несгибаемой стойкости американцев, способных после любых ударов судьбы, падений на дно и провалов вновь подняться наверх. Жизнь обязательно предоставит второй шанс, если только проявлять настойчивость, мужество и терпение. Мифология «второго старта» заставляет Стэна Марша, который якобы потерял все (детский велосипед) в эпизоде «Кубок Стэнли», взяться за подготовку школьной команды хоккеистов к престижному состязанию профессионалов (серия пародирует голливудский фильм «Могучие утята»). Кажется, что это и есть шанс вновь оказаться в седле. Но история предсказуемо заканчивается крупным проигрышем и избиением подопечных незадачливого тренера. Массовая культура ответственна за распространение мифов о простом везении. Если Давид победил Голиафа, то обыкновенный человек без всякой подготовки может наудачу выиграть Кубок Стэнли. Здесь же изображается неизлечимо больной мальчик, который надеется на чудесное выздоровление, если его друзья победят профессионалов и возьмут Кубок. От смертельной болезни может спасти только случай, чудо. Но «Южный парк» с чрезвычайной жесткостью расправляется с наивной верой в удачу, которая просто так падает с неба.

В серии «Извинения перед Джесси Джексоном» Паркер и Стоун показывают, что идеалы политкорректности, усвоенные человеком массовой культуры, превращаются в не меньшее зло, чем расовая нетерпимость. Рэнди Марш, оказавшись участником телевизионной передачи «Колесо фортуны», случайно произносит слово «ниггер». После чего жизнь этого, в общем-то, без-обидного человека превращается в ад. Над ним издеваются в барах, его отказываются обслуживать в магазинах, а борец за права темнокожих Джесси Джексон заставляет публично унижаться, прося лично у него прощение. Что осмеивается в этом случае? Толпа с ее специфическими представлениями о политкорректности превращается в орудие расправы.

Михаил Бахтин описывал карнавал как важный механизм культуры, который позволяет массам в процессе осмеяния и шутовского выворачивания наизнанку идеологических ценностей официального «верха» усваивать и воспринимать их после праздничного веселья как свои. Совершенно иное отношение к идеологии у создателей «Южного парка». Идеология интересует их в той степени, в которой она входит в содержание массовой культуры. А в массовой культуре официальная идеология неизбежно преобразуется и смешивается с народной до неразличимости. Внедряемые государством ценности, такие, например, как политкорректность, терпимость к гомосексуализму и т.п., в конкретных продуктах преображаются так, чтобы соответствовать вкусам максимально широкой аудитории. Результатом становится некоторое промежуточное образование, не совпадающее ни с народной культурой, ни с высшей, официальной.

Таким образом, сложно говорить о том, что в «Южном парке» воспроизводится структура карнавала, так как предметом снижения и осмеяния становится не высшее, далекое и непонятное, а как раз наоборот — наиболее близкое, понятное и принимаемое большинством. Например, массовые представления о справедливости и законности в интерпретации голливудского мейнстрима.

В трилогии «Воображляндия» Картман добивается через суд, чтобы проигравший спор Кайл удовлетворил его извращенное желание. Сцена суда представляет собой чрезвычайно распространенный голливудский штамп. В фильмах часто изображаются судебное заседание и женщина-судья, выносящая приговор. Осмеивается растиражированный массовой культурой, по сути, фольклорный образ закона. Но еще большему издевательству подвергается собирательный образ борца за попранные права. Картман изображается как народный мститель. Он живет по «понятиям», не доверяет судам (даже лояльным к его извращенным идеям). Справедливость должна быть восстановлена. Всенародный любимец Картман вершит шемякин суд, при этом голливуд-ская версия официального закона на его стороне. Как, впрочем, и неофициальные «понятия» — они также на стороне этого чудовища. Он едет восстанавливать законность, вырядившись, как Рэмбо. И на смех осведомленной публике выдает монолог о справедливости Бенджамина Мартина из фильма Мела Гибсона «Патриот»: «Ты идешь по жизни, и тебе говорят о том, что справедливость существует; однако, в конце концов, ты понимаешь, что настоящая справедливость — та, которой вершишь сам».

По тем же правилам строятся и эпизоды политической сатиры. В серии «О прошлой ночи» история предвыборной борьбы как бы упаковывается в уже известный сюжет фильма «Одиннадцать друзей Оушена». Мультяшные Обама и Маккейн в «Южном парке» — члены банды воров, замышляющих похищение алмаза. Кажется, что осмеянию подвергаются политические лидеры и их лозунги. Однако не менее красочно изображен человек из народа с его представлениями о политике. Рэнди Марш по-своему понял лозунг Обамы, обещавшего «изменения» (наш аналог знаменитых строк из песни Виктора Цоя «Мы ждем перемен»). Во время празднования победы темнокожего президента он избил своего начальника. А на следующее утро Рэнди узнал, что его уволили с работы. Теперь он считает себя обманутым Обамой. «Этот сукин сын врал нам! Если бы я знал, проголосовал бы за Маккейна!»

По Бахтину, в результате карнавальной активности происходит сближение и в конечном счете отождествление смеющегося с осмеиваемым объектом. Смех и жесткая пародия в «Южном парке», напротив, вызывают чувство отстранения и разотождествления с предметом осмеяния. Такого рода реакция открывает перспективы для изменений своего внутреннего мира. Если в бахтинском карнавале смеющийся над другим не видит себя, то «Южный парк» дает зрителю возможность видеть себя на месте осмеянного персонажа и, по существу, смеяться над собой.

Ценность карнавала заключается в формировании и усилении коллективной идентичности. «Низы» в процессе осмеяния «верхов» усваивают чуждую им идеологию, воспринимают социальный порядок и свою идентичность как нечто неизменное. Карнавал не только укрепляет социальную вертикаль, способствует упорядочению и еще большей легитимизации иерархической системы ценностей, но и сплачивает массы на основе общих ценностей. Народная смеховая культура не дает личности выделиться из коллектива. Более того, усиливает стремление индивидов к отождествлению с желаниями и представлениями массы. Тогда как «Южный парк» осмеивает человека карнавальной толпы, стремящегося подтвердить свою коллективную идентичность, слиться с толпой.

Осмеяние «Южным парком» массовой культуры намечает пути выхода из-под власти общих предписаний. Смех над карнавальной толпой и ее инстинктами формирует личность, способную принимать решение не на основе сложившихся в данной культуре установок и требований, а на основе собственного выбора.

Показателен в этом отношении эпизод «Большой Эл-гомосек и его гомояхта». В нем показан конфликт Стэна с ребятами из-за нетрадиционной ориентации его щенка Спарки. Оказалось, что Спарки — гей. Из-за этого все смеются над Стэном и дразнят «хозяином пса-гея». Мальчик пытается «перевоспитать» собаку, так как «быть собакой-геем очень плохо». Почувствовав, что его не любят, Спарки убегает в лес. Стэн — звезда школьной футбольной команды. На него возлагают большие надежды в предстоящей игре с извечными противниками — командой из соседнего городка. Но узнав о пропаже щенка, Стэн решает идти искать Спарки. Без него команда проигрывает. Зато Стэн находит Спарки.

Что важнее — уважение окружающих и место в группе или жизнь щенка? Мальчик идет наперекор общим представлениям. Он делает выбор не в пользу интересов группы. Его поступок означает выход из-под власти норм коллективной идентичности. Причем поведение героя не связано с бунтом против кого-либо. Стоун и Паркер показывают, что перед человеком открыт выбор. Он может сам решать, с кем ему (ей) быть и с какими ценностями отождествляться.