Be happy. «Песня механической рыбы», реж. Ф. Юрьев; «Дорога на», реж. Т.Игуменцева; «Ноги — атавизм», реж. М.Местецкий

«Be happy, don't worry» — издает знакомую песнь механическая рыба, приклеенная к старинной радиоточке, которую отец привез в подарок на свадьбу сына. Песнь, желая счастья, льется со стенки в коммуналке, она же сквот, где проходила свадьба и куда отец-рыбак добрался с края земли, с холодного моря. Но — опоздал.

И сына не нашел, не узнал. Зато радиоточку прилепил к стенке чужой комнатенки, прилег на кровать — все двери были нараспашку, ночью тут гуляли — и умер. Получив приглашение на свадьбу от сына, которого не видел с рождения, он схлопотал предынфарктные боли, однако решился отправиться в путь, одолжив у друга на праздник потертый пиджак.

Рождение — свадьба — смерть, сценарные узелки «Песни механической рыбы», выталкивают короткий фильм Филиппа Юрьева в мини-эпос. Его центр — судьба рыбака. А на глубине — механика пропущенного отцовства. Невстречи «блудного» отца с сыном, которого перед смертью не увидел.

В названии этой песни — призвук фольклорной протяжности.

В изображении Алексея Филиппова, Юрия Коробейникова (операторов) — размах протяженности земли, неба, моря, снятых с фактурным тщанием, не с коротким дыханием.

Зарядив «Песню…» эпическим масштабом (мотивами рождения — свадьбы — смерти), Юрьев сделал изящную и даже легкую картину. Никаких метафор, авторских «спец-эффектов», никакого упоения «поэтическим» суровым пейзажем и прочими студенческими радостями. В «Песне механической рыбы» все работает на смысл: прибрежный простор и низкое небо, сердечная боль, купе с пассажиром-выпивохой, зал со свадебными объедками, которые оприходуют охранники, и сквот, где блуждает отец в поисках сына и куда по ошибке (перепутав номер квартиры) явились менты за каким-то трупом. На ясный смысл, не давящий на глаза, на мозги режиссерской самодовольностью.

Достоинство «Песни…» — в естественном совпадении случайностей, ткущих на экране повседневное житье-бытье. В этой повседневности, где отца ударило током прошлого, механическая «символическая» рыба исполняет трюк, смахивающий на чудо-юдо: она поет, как фольклорная говорящая рыбка, которую оставил на память о себе рыбак — безымянный труп, обнаруженный в чужой квартире. «А в это время», ранним утром, сыну-жениху с невестой кричат под аккомпанемент песни механической рыбы похмельное «Горько!».

Гибельная дорога к сыну в фильме Юрьева срифмовалась в сочинском конкурсе короткого метра с освободительной «Дорогой на» Таисии Игуменцевой, сыгравшей невесту в «Песне механической рыбы». Эта «Дорога…» вполне концептуальна и тянет на притчу, при том что режиссура уступает здесь драматургии, а точнее, предъявлению «подпольного человека» новейшего образца — продавца игрушек с протестными замашками, прошедшего эволюцию от литературных идейных мальчиков с запросами.

Днем этот продавец (органичный Сергей Аброскин) скучает вместе с товарищами по несчастью в пустом, без клиентов магазине, развлекая себя и кассиршу (Анна Рудь) тем, что примеряет всякие механические вещицы с примочками. По вечерам его допекает идиотскими разговорами скучающий хозяин квартиры, допотопный вдовец, у которого скромный работник сервисного планктона снимает комнату. А по ночам, отскоблив себя в душе, надев белую сорочку и галстук, этот работник устраивает представление во дворе многоэтажного дома, в котором проживают ненавистные ему современники. Вот тут, в ночи, он орет матом, посылая их куда подальше, удостоверяя достоинство не маленького человека, оставаясь днем и на людях маленьким. Так он проявляет героизм и обретает мужскую потенцию, которая на свидании с кассиршей его подвела.

Вот, пожалуйста, новый — спародированный — русский бунт, безжалостный и беспощадный к бунтарю-одиночке, которого избили во время протестной акции прохожие парни, и к его невидимым жертвам, затаившимся за слепыми или освещенными окнами.

Оправившись после травмы, тайный агент сопротивления тусклой жизни приглашает на акцию кассиршу. Для этого ей придется разодеться в пух и прах: взять напрокат выходное платье жены квартирного хозяина и отправиться на авансцену — во двор высокого дома, жильцам которого (а не статуе Петра) посылает персонаж Игуменцевой свое «Ужо!». И кассирша перестает на время ощущать себя молью, превращается в «фиалку» — это сравнение вложил ей в накрашенные губы вдохновенный ночной артист в роли поэта-акциониста. Пока не наступит хмурое утро, он будет расти в своих, а вырастать в ее фиалковых, когда все кошки серы, глазах. При свете дня рост этот уменьшится, а «фиалка» завянет до прихода ночи, то есть свободы. Иначе говоря, «когда разгуляется»…

Смешно, но тема высоты/величия и экспериментальных позывов (лже)ученых, ставших жертвами властного бизнеса, сфокусировалась в десятиминутной феерии Михаила Местецкого «Ноги — атавизм», заслужившей одобрение жюри, критиков, публики. Такой успех удостоверяет возможность, казалось, похеренную, сатирического взгляда на вещи, систему, науку и жизнь. И, конечно, на парадокументальные передачи по телеку. Аплодисменты вызвал именно утерянный жанр, оживляемый теперь только старым философом Жванецким, но нежданно получивший упругость в десятиминутке молодого Местецкого.

В сущности, этот фильм, как и «Песня механической рыбы» или «Дорога на», — о производстве или желании чуда. Но с противоположным знаком, уязвляющим, шутя, играя, перелистывая Свифта, советскую гонку к не всегда искусственным целям: «все выше, и выше, и выше». Потребность в чудесах возвышает жанр мокьюментари, который в нашем пространстве вызывает хохот посильнее комедии.

Местецкий в роли режиссера-документалиста рассказывает о «выдающемся ученом», вытягивающем в 70-е ноги советских и китайских товарищей до роста баскетболистов. С приходом к власти высокого Ельцина научный эксперимент господдержку потерял. А после смерти одного удлиненного человека ученый впал в депрессию, о чем рассказала актриса, приглашенная на роль его умершей жены. Ее сподобил Местецкий на реплику: «Я ему не жена, я — актриса». Хорошо еще не «я — чайка».

Потом, как известно, у нас наверх поднялись коротышки. Настало время укорачивать подданных. Или вовсе ноги ампутировать. Ученый купировал собственные конечности, но союз обувных промышленников не допустил уничтожения своего бизнеса. Замороженные ноги хирург подогрел в микроволновке и пришил на место. Деформационная медицина потерпела крах. Но не спрос на чудо.

Запомним, что «ученый» Местецкого, как и хармсовский «Чудотворец», умевший сотворить любое чудо, но этого не сделавший и умерший в сарае, хотя мог превратить его в прекрасный дом, «был высокого роста».

«Песня механической рыбы»
Автор сценария, режиссер Филипп Юрьев
Операторы Алексей Филиппов, Юрий Коробейников
Художник Анна Гаврилова
Звукорежиссеры Александр Мальцев, Наталья Яницкая
В ролях: Юрис Лауциньш, Андрей Шебаршин, Александр Обласов, Алексей Филимонов, Сергей Пирняк, Петр Малыгин, Таисия Игуменцева, Юрий Быков, Сергей Аброскин, Александр Прошин, Александр Сирискин, Дядя Валера
ВГИК
Россия
2011

«Дорога на»
Автор сценария Александра Головина
Режиссер Таисия Игуменцева
Оператор Александр Тананов
Художники Наталья Клюкина, Алина Лугманова
Звукорежиссеры Тимур Максимов, Дмитрий Лисица,
Дмитрий Комиссаров, Игорь Тарасов
В ролях: Сергей Аброскин, Анна Рудь, Сергей Подколзин, Владимир Гориславец
Таисия Игуменцева, ТПО «Рок»
Россия
2012

«Ноги — атавизм»
Автор сценария, режиссер Михаил Местецкий
Оператор Тимофей Парщиков
Художник Алексей Смирнов
Музыка: Александр Градский, Сергей Прокофьев, Михаил Местецкий
В ролях: Алексей Крыченков, Ирина Киреева, Александр Чутко, Кирилл Кяро, Александра Камышова,
Юрий Храпов, Михаил Местецкий, Тимофей Парщиков,
Алексей Смирнов
Россия
2011