За первый уикенд проката «Легенда № 17» заработала более 250 миллионов рублей и показала лучший старт для российского кино за последние два года. 
По данным сайта кинометро.ру 

Старт своего текста я откладывала до публикации первых результатов проката «Легенды № 17». Хотя успех спортивного блокбастера был предсказуем по всем статьям. Кроме одной — важнейшей. Нынешний зритель, величина со многими неизвестными, — он-то как раз и непредсказуем.

Вспомним, к примеру, неожиданный успех лунгинского «Острова», каковой обнаружил, что не вымер еще зритель, «духовной жаждою томим». А недавний успех «Метро» Антона Мегердичева, представленный публике как фильм-катастрофа да еще первый в истории российского кино (а как же суперхит 70-х «Экипаж» Александра Митты?), не объясняется, на мой взгляд, жанровыми спецэффектами. Да их, собственно, и нет. Тут, мне кажется, случилась нечаянная подмена, на что вряд ли ставили авторы. (А может, именно на это они и ставили?) Они снимали свой фильм, практически не отрываясь от реалий нашего лучшего в мире сабвея, где москвичи проводят, если суммировать, годы своей жизни. И добились успеха.

Подземка — по определению экстремальный вид транспорта, весьма комфортный, как выяснилось в последние годы, для террористических актов. В чем и мы, да и весь охваченный подземными путепроводами мир, убеждались не однажды. Но куда деваться! В мегаполисах без подземки не обойтись, как и без авиаперелетов, даже если у тебя аэрофобия. Лично я смотрела это кино как инструкцию: что необходимо знать, если, не дай бог, под землей угодишь в какой-нибудь инцидент. Практически с каждым из пассажиров метро — а их миллионы — что-нибудь да случалось. Поезда частенько замирают в тоннеле, порой на ощутимо долгий период, становится невыносимо душно, пассажиры начинают волноваться, обмахиваться газетами. Вслух никто не протестует, не требует немедленной информации о том, что случилось. Все тупо молчат и терпят. Оттого что молчим и терпим, руководству метрополитена и в голову не приходит, что каждая остановка поезда в тоннеле требует немедленного объяснения. Метро — это ужас, который всегда с тобой. Одноименный фильм сделан в инновационном жанре «упреждающих ужасов», которым каждый из нас может подвергнуться ежедневно: в самом замысле нет никаких фантастических допущений. Такова наша жизнь, похожая — все чаще — на перманентную катастрофу.

Я отвлеклась на «Метро» только потому, что психология восприятия конкретного фильма, как правило, не может быть понята с ходу, с налету. Мы полагаем, что коли уж фильм становится хитом, то анализ его успеха — от лукавого. И впрямь скучно объяснять, почему публика тащится от «Елок» или «О чем говорят мужчины». Это тот случай, когда ответы лежат на поверхности. Тем не менее можно выстроить парадигму фильмов, чей успех взывает к аналитическим штудиям. Та же «Легенда № 17», где все вроде бы прозрачно ясно, где учтены и проработаны все слагаемые успеха. Да с таким драйвом, что Фейсбук зашелся в восторгах и поздравлениях режиссеру Николаю Лебедеву. Такого искреннего успеха отечественного продукта в критическом сообществе я, честно говоря, просто не помню. В СМИ высыпалась куча рецензий. Много восторженных. Но попадались и резко критические, вплоть до злобных, а то и фельетонных. Критики уличали режиссера в том, что он выполнил госзаказ на «отлично», оказавшись первым учеником. Госзаказ же, вестимо, позорный по определению, — на патриотизм.
ОК, я не стану уходить в дебри патриотического сюжета, обогащенного ныне множеством негативных коннотаций. Потому не стану, что режиссер Лебедев, хотя и патриот своего отечества, кто б сомневался, снимая фильм, был увлечен — по моему убеждению — иными целями, не пафосными. Прежде всего профессиональными.

«Легенда № 17»

Снимать кино о реальной личности, еще при жизни увенчанной нимбом спортивной легенды, в ситуации, когда живы-здоровы родственники, друзья и коллеги — а они, как пить дать, станут сличать, поправлять, приходить в негодование, что все не так, — подобный проект требует либо крайнего легкомыслия (типа «все ништяк!»), либо отваги и готовности многое перетерпеть. Забегая вперед, замечу не без удивления: рекламаций и близко не было. Ни партнеры Харламова по тройке — Петров и Михайлов, ни Владислав Третьяк — именно молодой красавец Третьяк стоял на воротах во время той игры с канадцами — никто не высказал обид по поводу того, что они присутствуют на экране как статисты. Более того, все пришли на премьеру, прослезились по русскому обычаю. А строгая Татьяна Тарасова прилюдно отвесила поясной поклон съемочной группе — образ ее отца, великого тренера Анатолия Тарасова, созданный Олегом Меньшиковым, она сочла грандиозной работой.

Собравшись писать о профессиональных задачах режиссера Лебедева, начну с драматургических пробелов. Они, на мой взгляд, зияют, бросаются в глаза уже на первом просмотре. Сценаристы Николай Куликов и Михаил Местецкий выстроили сценарий по модели «жития»: в центре герой — от первого до последнего кадра, его окружение — не более чем антураж. У героя с напарниками, по сути, нет отношений, они не складываются и с любимой девушкой, и даже друг по жизни по прозвищу Гусь, с которым они закалялись в Чебаркуле, в местной команде, не в счет. Зато персонаж, равновеликий главному герою по всем статьям, — тренер Анатолий Тарасов в исполнении Олега Меньшикова — выписан подробно, тщательно. После роли Живаго Меньшиков слишком долго не имел полноценной экранной работы, где бы он предстал в неожиданно новом качестве. В возрастной роли, потребовавшей от него иной, до сих пор не свойственной ему экспрессии.

В терминах «жития» — Тарасов здесь Бог-отец. С его подачи происходит инициация героя, и все последующее действие развивается на оси «Тарасов — Харламов». Собственно, это и есть хребет фильма. Он держит, ибо выстроен как напряженный поединок двух мощных личностей, двух крутых темпераментов. Как поединок сложносочиненный, в процессе которого всплывают полярные страсти. Со стороны Тарасова — жесть, даже жестокость, мобилизационный императив и — очень редко, но метко — он батя, батяня, и в эту минуту ему можно все простить. Со стороны Харламова — страстное желание стать классным игроком, помноженное на колоссальную трудоспособность, иногда обида, непонимание, даже неприятие провокационно-жестокой методики тренера (эпизод, когда по приказу Тарасова стоящего на воротах — без защитной амуниции! — героя забрасывают шайбами). В минуты сомнений к форварду подползает змей-искуситель — спортивный чиновник, куратор команды, интригующий против Тарасова (оч-чень адекватная работа Владимира Меньшова). Он вымогает у Харламова донос на тренера и его бесчеловечные методы. Догадываюсь, что эта сюжетная линия, соответствующая реальности 70-х, не западает в зрительскую память. Это все околичности, подробности типа «правды жизни». Держит фильм поток сквозного действия, набирающий темп от эпизода к эпизоду, чтобы в финале погрузить зрителя в магию игры, восходящую к магическим практикам древности, депонированным — помимо нашей воли — в архетипе цивилизованного человечества.

Сцены тренировок, которыми командует Тарасов — Меньшиков, — вот фокус зрительского внимания. Подробно разработанные, снятые в режиме реального времени, эти эпизоды нагнетают такой мощи саспенс, что разве только критики заметят: история развертывается синкопами, вне житейской логики. Попал Харламов в команду Тарасова, и вот уже у него и квартира, и машина — no comment, как говорится... Не прописана и семейная история — несколько торопливых сцен с мамой-папой-сестрой (на роль последней при-глашена звездная Дарья Екамасова, по сути, роли не имеющая — несколько реплик). Лишь одна сцена, косвенно соотносящаяся с историей семьи, работает на образ главного героя и на поэтический метаобраз фильма — это эффектный и грозный испанский эпизод, когда подросток Харламов становится свидетелем прогона боевых быков по городу перед началом корриды. Полукровка Валерий Харламов, испанец по материнской линии, видно, родился матадором. Но судьба сложилась так, что поле его сражений сузилось до хоккейного стадиона в северной стране.

Другие семейно-бытовые краски-подмалевки не работают и пролистываются, подобно скучным страницам захватывающе интересной книги. Интереснее следить за Данилой Козловским, впервые за свою экранную карьеру так полно открывшимся в этой роли. Он не «лепит образ» мачо — вот что принципиально важно. Харламов у него и трогательный, и инфантильный, и обиженный, и страдающий, и даже испуганный. Из сугубо человеческих эмоций складывается образ, представьте себе, мягкого, неконфликтного, обаятельного парня. Такого любили болельщики. И полюбили зрители, никогда не видевшие Харламова.

Зритель ангажирован задолго до того, как фильм подойдет к триумфальному финалу — матчу нашей сборной с канадскими профессионалами (наши спортсмены тоже были профессионалами, но об этом в те времена — ни-ни: все они как бы где-то работали или в армии служили). Разумеется, Тарасов скрупулезно изучал тактику канадцев, знал стиль главных игроков и своих тренировал в расчете на противника сильного, искушенного и грубого. Тренера в Канаду не взяли — аппаратные интриги увенчались успехом. А команда, им собранная и воспитанная, одержала сокрушительную победу, о которой хоккейное сообщество помнит по сей день.

На премьере «Легенды...» в большом зале «Октября» происходило примерно то же самое действо, что в 72-м в Канаде на трибунах стадиона и в домах наших болельшиков. Собирались вместе компаниями, чтобы было с кем обсудить финты фаворитов и всласть поорать. (Их, телевизионных болельщиков, в тогдашней империи собралось 100 миллионов.) Так вот, на премьере был шквал эмоций... Крики восторга, аплодисменты — страсти рвались наружу. Как оно и бывает, когда в крови бушует адреналин.

«Легенда № 17»

Адреналин — вот ключевое слово для картины Николая Лебедева. Разумеется, это мое личное мнение. И все-таки я попробую его мотивировать, полемизируя с теми коллегами, кто полагает, будто режиссер выиграл игру самым вульгарным способом, поставив на патриотизм — прибежище примитивной публики. Выше я уже оговорила свое право не вникать в обстоятельства, из-за которых слово «патриотизм» стало в некоторых кругах едва ли не бранным. Я о другом. О том, что восторг зрителей «Легенды...» имеет лишь косвенное отношение к тому факту, что победа сборной была в те времена истолкована как идеологическая прежде всего. Иначе и быть не могло. Коммунистическая пропаганда (у которой, между прочим, брал уроки рейхминистр Геббельс) все советские победы на международном уровне записывала на счет «самого передового советского строя». Патриотическая риторика цвела и пахла, все свершалось «во имя». И даже адреналин, в приливе какового безумствуют стадионы мира, был оприходован нашими политтехнологами по статье «патриотизм».

Патриотическая атрибутика — флаг, гимн страны победителей — да, не без этого. Тут и впрямь слеза прошибает. Не все объясняется физиологией. Но патриотические страсти — всего лишь побочный продукт спортивной победы. Особенно такой крупной. Политические дивиденды были оприходованы, а как же.

Ясно, да и в фильме это подробно показано, что победа ковалась на московском стадионе ЦСКА по суворовской формуле «тяжело в учении, легко в бою». Тарасов истязал своих ребят — можно и так сказать. Тем не менее широко известно, что современный спорт — за пределами нормальных человеческих возможностей. Это удел избранных — тех, кто обладает помимо спортивного таланта огромной волей и способностью к запредельному физическому напряжению. Другие не играют в хоккей. Тарасовская команда привязывалась резиновыми жгутами к бортику стадиона и, преодолевая притяжение, работала под погонялку тренера: «Вы — в хоккее!» В результате команда развивала вихревую скорость, подобно скорости торнадо. Сам Фил Эспозито, участник того матча, порой терял из виду шайбу, в чем он признавался впоследствии.

Отдельный сюжет — как снимался эпизод матча. Говорят, его снимали несколько голливудских камераменов. И голливудские монтажеры монтировали материал. Не знаю, сколько там компьютерных планов. Как бы то ни было, финальный эпизод способен поставить на уши даже таких чайников, как автор этих строк. Я не болельщица, ничего не знаю про футбол-хоккей, совсем не склонна фанатеть ни по какому поводу. Признаюсь, и во мне проснулся «человек играющий». Мотивируя своих ребят, разве про родину им речи толкал Тарасов? Вот уж нет. «Защищай ворота, как ребенка своего защищаешь!» — в ярости кричал он Харламову.

Пожелай режиссер разыграть патриотическую карту, он мог бы, ничуть не погрешив против фактологии, снять эпизод, как Тарасов в перерыве между таймами заходит в раздевалку и запевает Гимн Советского Союза. Чтобы повысить победный дух игроков. Лебедев, изучивший всю мемуаристику, связанную с суперсессией СССР — Канада, знал про этот сюжет. Однако отказался его использовать.

Не стоило бы об этом говорить, если б не престранное обстоятельство. Коллеги, не имеющие советского опыта, «мальчики иных веков», вписывают в фильм мифологию, которой там нет, но согласно стереотипному мышлению должна быть непременно. На том основании, что советское кино обязано было «отражать как надо». А коль скоро «Легенда № 17» — стилистический римейк советского кино, то картина — патриотическая априори. Подозрительность, заставляющая искать черную кошку в темной комнате, где никакой кошки нет, — не иначе, как тяжелый комплекс, коим страдает постсоветское кино, скованное страхом нечаянно заступить на минное поле идеологии совкового свойства. Как хотите, но я оцениваю этот синдром как перевертыш латентной идеологизированности, о чем и сами не знают люди, унаследовавшие превратное сознание — рудимент тотальной идеократии.

От авторов «Легенды...» требуют рефлексии. Ее там действительно нет, а была бы — фильм не продержался бы в лидерах проката два уикенда подряд. И по нескольку раз не ходили бы на сеансы зрители. Те, которые хотят еще и еще раз вместе с Харламовым пройти путь сквозь тернии к победе, за свои кровные покупают кусок позитива, гормон радости, причем без всякой химии. Такой ли уж это грех?

Успех «Легенды...» жестко тестирует душевные дефициты «молчаливого большинства». Есть запрос на своего героя, который «один из нас», на истории «про жизнь», на happy end не в глянцевом голливудском — в народном понимании: когда все по справедливости.

Обратная сторона успеха «Легенды № 17» уже проявилась — президент Путин лично заказал байопик о Льве Яшине, тоже легендарном спортсмене. Возможно, будем иметь поток картин об асах советского спорта. Не дай бог растиражировать соблазн простоты, отсекающий «психоложества» в обрисовке персонажей и в интерпретации реальности, сработавшей на успех «Легенды...». Картина про Харламова и про то, как мы «сделали» их, канадцев, еще и про другое — про то, что нынешняя реальность, как и нынешнее кино, не окармливает постсоветского человека необходимыми ему эмоциями и страстями. Она, полноценная жизнь, похоже, осталась там, в презренном «совке». Так что же в итоге? Наше будущее — это наше проклятое прошлое? 

«Легенда № 17»
Авторы сценария Николай Куликов, Михаил Местецкий
Режиссер Николай Лебедев
Оператор Ирек Хартович
Художник Виктор Петров
Композитор Эдуард Артемьев
Звук Алексей Самоделко
В ролях: Данила Козловский, Олег Меньшиков, Светлана Иванова, Роман Мадянов, Нина Усатова, Владимир Меньшов
Канал «Россия», студия «ТРИТЭ»
Россия
2013