Уведомление к проекту «Время «Ч».

МЫШЬ

Символ времени.
Согласно Эрвину Панофски, Микеланджело собирался поместить мышь в одну из композиций гробницы Медичи как символ всепоедающего времени. У Александра Пушкина: «Жизни мышья беготня... Что тревожишь ты меня?»

У Осипа Мандельштама: «После полуночи сердце ворует Прямо из рук запрещенную тишь, Тихо живет — хорошо озорует, Любишь — не любишь: ни с чем не сравнишь... Любишь — не любишь, поймешь — не поймаешь, Не потому ль, как подкидыш, молчишь, Что пополуночи сердце пирует, Взяв на прикус серебристую мышь?»
В примечании к этому стихотворению Мандельштам пишет, что «серебристая мышь — символ времени», а Михаил Гаспаров замечает: «Взяв на прикус серебристую мышь» — значит робко выключиться из времени». Мышь является неуловимой гранью между временем и вечностью, трещинкой между сном и реальностью...

СТАЯ МЫШЕЙ

Стая мышей — метафора толпы. Массы. Белый сравнивал толпу с «ползущей голосящей многоножкой».
Автор «Песен Мальдорора» Лотреамон называл голосящую многоножку «волчьей стаей».
Стая мышей — оборотень толпы.
Панофский классифицировал противостоящие индивидуализму
и гуманизму категории как «насекомократические», то есть провозглашающие приоритет «роя». Приоритет ползущей голосящей многоножки. Будь то социальная группа, класс, народ, нация или раса.

МЫШЬ-ОКАМЕНЕЛОСТЬ

Археология времени.
Время как враг.
У Шарля Бодлера в «Жажде небытия»: «И время поглощает меня мгновенье за мгновеньем, как густой снег заносит замерзший труп».
В сборнике «Tristia» Мандельштама: «Зубами мыши точат Жизни тоненькое дно...» Ходасевич: «Из памяти изгрызли годы...» Бродский писал в «Большой элегии Джону Донну»: «Звезда сверкает. Мышь идет с повинной. Уснуло все. Лежат в своих гробах все мертвецы...»
Мышь как генетический страх.
Необъяснимый священный страх людей перед мышами представляет одну из удивительнейших загадок человеческой души.

ПОМОЩЬ

У Александра Блока в «Масках»:
«Тихо шепчет маска маске, Злая маска — маске скромной... Третья — смущена...»
Из воспоминаний автора. На полпути мне стало худо. Я потерял сознание. Очнулся в придорожной канаве.
Композиция напоминает сюжет из плакатов по гражданской обороне: полуобнаженный человек лежит на земле. Двое других склонились над ним и оказывают первую помощь пострадавшему. Как и во многих композициях-сценах «Времени «Ч», лица всех трех персонажей скрыты масками (противогазами). Маски надеваются во время карнавала. Карнавал является своего рода особым или чрезвычайным положением. На карнавале все — инкогнито. Царит золотой век всеобщего равенства. Все меняется своими местами, переворачивается с ног на голову: король надевает шутовскую одежду, а шут становится карнавальным королем. Что скрывают маски? Романтическую встречу? Преступление? Сострадают ли загадочные инкогнито раненому? Или имеют дурные намерения? Двойственность сюжета.
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

УБЕГАЮЩИЙ ОТ СОБАКИ

Из воспоминаний автора. Как-то раз, оставив меня одного в песочнице, Нюрка пошла на свидание с солдатом. Через меня перепрыгнула
огромная немецкая овчарка в железном наморднике по кличке Дуглас.
Я подумал, что это волк, и онемел. После этого мне два года восстанавливали речь в специальной школе.
Собака вцепилась в зад убегающему инкогнито. Наличие противогаза у инкогнито подчеркивает абсурдность происходящего и провоцирует амбивалентный смех: и страшно, и смешно одновременно. «Убегающий от собаки», наряду с некоторыми другими скульптурами «Времени «Ч», как, например, «Помощь» или «Душегуб», вызывает в памяти образ Страны дураков — страны нелепиц. И напоминает шутовские сценки из средневекового праздника дураков (festa stultorum).
Извращенный мир, утрирующий безумие реального мира. Абсурд как способ описания мира. Аллюзия на «Триумф смерти» Брейгеля.
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

СТРАННИЦЫ

Из воспоминаний автора. На Земляном демонстрация. Я — с Бариновым. Цветы бумажные, музыка. Две тетки хвать нас под руки. Брови-ниточки, губы анилиновые. «Тонь, тебе вон тот, а мне вот этот — маленький. Правда, Тонька красивая?» Ничего себе — красивая. Уродины вы, тетеньки! Сердце в пятки ушло. Дошли до Карламаркса. Для отвода глаз. Сразу неловко было. И дернули. Дома дух перевел.
Тетки восточноевропейского вида с чемоданами и рюкзаками идут по шпалам (вероятно, с Востока на Запад).
Символ феномена нашего времени — переселения народов. Русские, китайцы, евреи... покинули насиженные места и двинулись в другие страны.

ГРАБЕЖ

Из воспоминаний автора. Пьяный инкассатор открыл стекло автомобиля и, приставив пистолет к Витиному горлу, выстрелил в упор, убив художника наповал...
Комикс «Триумфа смерти». «Триумф смерти» (вариант — «Пляска смерти») — начиная со Средневековья традиционный аллегорический сюжет в европейском искусстве, в основе которого лежит идея о бренности человеческой жизни, о мимолетности земных благ и несчастий, о равенстве всех и каждого перед лицом смерти. Сюжет раскрывается в серии сценок (часто сопровождаемых текстами), которые представляют собой своего рода комикс, где смерть является непрошеною гостьей, например к королю, когда он сидит за столом, уставленным обильными яствами; к знатной даме, ложащейся спать в своей роскошной опочивальне; к проповеднику, увлекающему своим красноречием толпу слушателей; к судье, занятому разбирательством тяжебного дела; к крестьянину, вспахивающему поле; к врачу, принимающему пациента, и т.д. В проекте «Время «Ч» также разворачивается ряд сценок: «Грабеж», «Помощь», «Убегающий от собаки», «На краю», «Нищий», «Людоед», «Мордобой», «Душегуб», «Девушка и Смерть», «Яд», которые представляют собой комикс нового «Триумфа смерти», явленного в двусмысленных и абсурдных метафорах.
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

ОТРАВЛЕННЫЙ КОЛОДЕЦ

Вода — одна из фундаментальных стихий мироздания. В самых различных мифологиях вода — первоначало, исходное состояние всего сущего, эквивалент первобытного хаоса... Наконец, являя собой начало всех вещей, вода знаменует их финал, ибо с ней связан (в эсхатологических мифах) мотив потопа.
Из воспоминаний автора. Помню Бога в ночном небе над городом в кресте прожекторов... Помню сумерки. Следы шпиона на снегу... Помню скверную погоду. Табличку «Люди». Солдаты в кузове трехтонки.
Шпион или коварный враг из плакатов по гражданской обороне отравил воду в колодце.
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

БЛИЗНЕЦЫ

Из воспоминаний автора: Разгромив и разграбив соседний спортивный магазин «Фила», хулиганы двинулись к галерее Мееровича. Алекс — из окна дома напротив — в волнении наблюдал происходящее. В галерее находилось его состояние: картины Пикассо и Матисса, Лихтен-штейна и Уорхола. Поравнявшись с витриной, кодла в нерешительности замерла. Оттуда взирали, переливаясь бликами, советские идеологические монстры. Испытав атавистический страх и простояв несколько минут в немом оцепенении, банда двинулась дальше, уничтожив в ярости следующую витрину.
Изображение — сильнейший инструмент воздействия на человека. Изображение обладает властью. Аурой. Религии и государства использовали и продолжают использовать изображения с целью подчинения человека. Желая создать послушные религиозные общины и послушных граждан. В скульптуре «Близнецы» исследуется механизм создания сакрального. Мистической ауры. Для этой цели художник использовал изображения людей из плакатов по гражданской обороне, вокруг лиц которых помещены круги. В одних кругах заключены надписи: рот, нос, глаза, кожа.
В других — изображения крысы, мухи, комара, жуков. Картинки сообщают гражданам: когда наступит «Время «Ч», напавший на нас враг применит химическое
и бактериологическое оружие. Картинки эти информируют также, какие части тела надо предохранять и каких переносчиков смертельной заразы опасаться.
Художник изобразил людей из плакатов в виде сакральных близнецов-андрогинов. Сакральные изображения преобразили круги с надписями и рисунками мистические символы.

ВОХРОВКА

Из воспоминаний автора. Я играл и с криком залетел к отцу в кабинет, явно помешав ему работать. Папа отложил рукопись, вынул пистолет и, наставив его на меня, сказал:
«Если не уберешься — застрелю!» Я почувствовал, как сердце остановилось от страха. Неужели это было?..
Из текста автора («На севере диком»). Две вещи поражали мое воображение: «дыханье старины глубокой» и обилие сторожевых вышек. ...За домом начиналось снежное поле. Дальше — зона с вышками и колючей проволокой. Из поселка в зону через поле тянулась тропинка. Вдоль тропинки столбы с громкоговорителями, из которых с утра до ночи без умолку неслись цифры, лозунги, вожди, парады. ...Рядом, в десятке метров от нас, бесшумно причаливает небольшая баржа. Подъезжает пятитонка с крытым брезентовым кузовом. Из кузова высыпают вохровцы с овчарками и автоматами. Становятся полукругом. Из трюма баржи в кузов пятитонки бегут зэки...
ВОХРа — символ ГУЛАГа.
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

ЛЮДОЕД

Из воспоминаний автора. Помню лошадиный череп, обглоданный людоедом, на страшной тропинке в лесу... Помню, как Синяя рука осторожно шевелит угол оконной занавески...
Картинка из плакатов по гражданской обороне, изображающая момент дезактивации одежды.
В проекте «Время «Ч» представлена та же сцена, увиденная глазами автора-ребенка, именно: людоед, расправляющийся с останками Мальчика-с-пальчик, не просыпавшего белые камушки на тропинке в лесу, ведущей к дому монстра.
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

НА КРАЮ

Из воспоминаний автора. После войны всем чудились шпионы. Рассказывали истории. Например, шпион, переодетый милиционером, вошел в трамвай. Он не знал, сколько надо заплатить за проезд. Граждане вокруг мгновенно его раскусили и сдали куда надо. Повсюду были калеки и инвалиды. На нашей улице в одно и то же время появлялся слепой в круглых синих очках. Он медленно продвигался вперед, постукивая палочкой перед собой. Мы, мальчишки, решили, что он точно шпион. Нашли дядю милиционера и всё ему рассказали. Вспоминая, я до сих пор сгораю от стыда. Спустя много лет в моих картинах появился образ слепого.
...По мере восхождения на башню мужество меня потихоньку покидало. Наконец мы оказались на головокружительной высоте среди облаков. Храбрый Илья, не мешкая ни минуты, пристегнул ремни, разбежался и исчез. Я подошел к краю и, сделав шаг, замер.
Инкогнито подвел слепого к краю пропасти. Намерения незнакомца не ясны: не то толкнет, не то удержит.
Для автора важна тема края, границы — сна и действительности, действительности и воспоминания, искусства и жизни, жизни и смерти. Неба и земли.
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

НИЩИЙ

Из воспоминаний автора. Помню дяденьку без ног. Катится на дощечке с колесиками… Вслед зашел человек. Засунув руку в шамкающий рот, он извлек горсть мелочи и заплатил за проезд.
Скульптура изображает таинственного инкогнито в маске-противогазе, протягивающего руку нищему — слепому калеке. Намерения инкогнито не ясны: то ли незнакомец хочет помочь, то ли погубить. «Нищий» принадлежит к комиксным сценам проекта «Время «Ч». Эти сцены похожи на иллюстрации к неизвестным пословицам и поговоркам. Зрителю как бы предлагается определить, что в этих пословицах-загадках является добродетелью, а что — пороком.
Образы нищих, слепых и калек укоренены в истории изобразительного искусства (Мазаччо, Брейгель, Гойя, Суриков...).
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

ВСАДНИК В ПРОТИВОГАЗЕ

Из воспоминаний автора. Помню прогорклый запах в парке. И призрака в противогазе...
У Лотреамона в «Песнях Мальдорора»: «В ту пору по берегу реки с мрачной думой на челе скакал Мальдорор. [...] Вот стальною рукою сжимает он ангелу горло — тот задыхается, хрипит! Вот запрокинул лицо его и прижал к своей преступной груди».
Лицо ездока и морда лошади скрыты масками с «глазами мертвых рыб». Всадник мчится в галопе. Застыл в галопе.
Всадник-призрак. Всадник-вестник. Всадник — Летучий голландец. Всадник-Агасфер. Всадник — Мельмот Скиталец. Всадник-Мальдорор — ненавистник человека и Бога, его сотворившего. Посланец Зла. «Печальный демон, дух изгнанья». В работе использована пластика штампованной металлической игрушки.

СТРАЖИ ПОРОГА

Страж порога — особое существо, которое находится на пересечении двух миров: потустороннего и посюстороннего, плотного и тонкого, жизненного и посмертного, бодрственного и сновидческого.
Из письма Елены Рерих: «Страж порога — олицетворение темной стороны человеческой природы, с которым предстоит встреча каждому ученику».
В проекте «Время «Ч» «Стражи порога» — зародыш ехидны и птенец орлана — указывают на границу, за которой начинается мир Врага рода человеческого. Мир Иеронима Босха.

РАЗРУШЕННЫЕ ПЕРСОНАЖИ

У Александра Блока в стихотворении «Друзьям»: «Молчите, проклятые книги! Я вас не писал никогда!»
Неудовлетворенный художник, желая разрушить магическую ауру изображения, решается уничтожить свои произведения и совершает акт вандализма. Однако уничтожить изображения не удается. Разрушенные скульптуры, застыв в неподвижном экстазе, тотчас превращаются в иные изображения: иные фетиши, иных кумиров, свидетельствующих о тщетности иконоборческого жеста. Эти новые произведения приобретают новую ауру. Превращаются в метафоры всамделишной гибели.
Смерть как рождение нового.
Проигравший в борьбе с врагом, как правило, жертва.
В пространстве «Времени «Ч» разрушены не люди, а скульптуры.
Репетиция убийства.

МОРДОБОЙ

Из воспоминаний автора. Помню, как со страху первым ударил Измаила промеж глаз и он упал в нокауте.
Из текста автора («На севере диком»). Из леса выезжает некое передвижное средство: не то трактор, не то автомобиль. Из передвижного средства вываливается пренеприятнейшая братва. Пахан с мутными глазами и две шестерки со скверными улыбками. Подсаживаются: «Кто таков? Откуда?..»
«Мордобой», как и некоторые другие скульптуры проекта («Грабеж», «Душегуб», «Людоед», «Яд»), походят на иллюстрации к хронике преступлений или на сцены из детективного романа.
Очередная неудача, которую потерпел герой в пространстве «Времени «Ч».

ДЕВОЧКА-САНИТАРКА, ПЕРЕБИНТОВЫВАЮЩАЯ ПОКАЛЕЧЕННОГО МАЛЬЧИКА

Из воспоминаний автора. «Теперь пей», — сказал врач, поставив передо мной ведро, наполненное до краев водой. Выпив полведра, я попросил пощады. «Жить хочешь — пей», — безучастно произнес эскулап.
Помощь оказана вовремя. Покалеченный мальчик перебинтован и спасен. Иронический символ советской медицины. Образ врага в сознании ребенка. Сюжет навеян плакатами по гражданской обороне.
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

ДУШЕГУБ

Из воспоминаний автора. В детском саду я влюбился в девочку с пепельными кудрями по имени Наташа. Не зная, что бы такое придумать, я предложил ей дружно снять штанишки и обменяться впечатлениями. Нас «накрыли» и сурово наказали. Вместо того чтобы играть и веселиться, мы должны были целый день оставаться в спальне, каждый — в своей кровати. Наташа стукнула воспитательнице, что я был заводилой, и перестала со мной разговаривать. Это было первое предательство в моей жизни. Я очень переживал.
...Получив первый в жизни поцелуй, взволнованный, я вернулся домой и тотчас побежал в ванную. До утра я беспрерывно чистил зубы и полоскал рот марганцовкой. Мне казалось, что с поцелуем в меня вселились ужасные девушкины микробы.
Гендерный враг.
Изображение Врага в женском облике может порождать не только ощущение собственной силы и уязвимости соперника, но и чувство страха перед его силой, коварством и непредсказуемостью.
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

ТЕРРОРИСТКИ-САМОУБИЙЦЫ

Из воспоминаний автора. Самой волшебной игрой в детстве был домашний кукольный театр. Выгнав меня из комнаты, сестры сооружали кулисы. Когда все было готово, меня — единственного зрителя — впускали и усаживали на стул. Вход за кулисы был строго запрещен. Представление начиналось. Знакомые игрушки, включая сильно потрепанную куклу, привезенную отцом из Германии, оживали. С одной стороны, было понятно, что за занавеской происходит подстроенный сестрами обман. С другой — чудесное кукольное воскресение было налицо. Я пребывал в замешательстве.
…С наступлением зимы стадион Института физкультуры преображался в замечательный каток. Привязав коньки к валенкам и прихватив украденные у отца папиросы, я шел кататься. От затяжек на морозе кружилась голова. Был 1956 год. На Ближнем Востоке шла война. От мальчишки Измаила я услышал новое ругательство в свой адрес: «Израиль».
На следующее утро возле ассирийского дома появилась дощечка. На дощечке — пунктирный контур человека, проткнутый сапожным шилом. Рядом надпись: «Не отдашь — погубим».
Группа террористок представлена в виде кукол с поясами шахидов. Для одного зрителя шахид из «Времени «Ч» — враг номер один, для другого — праведный воин.

ЯД

Из воспоминаний автора. Когда взрослые уходили на работу, а сестры в школу, я, оставшись один, извлекал медицинские сокровища из шкафчика. Особенно меня привлекали глазные капли в пузырьке с интригующей надписью «Яд». На этикетке были изображены череп и кости. Со мной было, видимо, что-то не в порядке: открывая притертую крышку и запрокинув голову, я вдыхал специфический, ни на что не похожий запах. Еще минутка — и я в мире ином. Помню загадочную Сидрую козу. Ложку английской соли[1]. Граф Монте-Кристо перед сном. В награду.
Скульптура представляет собой следующую сцену: медсестра, огромная мужеподобная тетка с непроницаемым лицом, протягивает стакан с подозрительной жидкостью отчаявшемуся мальчишке. Сцена двусмысленная: то ли медсестра собирается вылечить мальчика (точка зрения медсестры), то ли отравить (точка зрения мальчика).
Опасность, поджидающая героя в пространстве «Времени «Ч».

БОРЬБА

Из воспоминаний автора. На прощанье Саша подарил мне только что вышедший томик Райнера Марии Рильке, посоветовав обратить внимание на два превосходных перевода, сделанных Пастернаком. В одном из стихотворений есть интерпретация библейского сюжета: борьбы Иакова с Ангелом. Позже, благодаря Рильке, в моих работах появился этот мотив...
Из стихотворения Рильке
«Созерцание»
Как мелки с жизнью наши споры,
Как крупно то, что против нас!
Когда б мы поддались напору
Стихии, ищущей простора,
Мы выросли бы во сто раз.
Все, что мы побеждаем, — малость.
Нас унижает наш успех.
Необычайность, небывалость
Зовет борцов совсем не тех!
Так Ангел Ветхого Завета
Нашел соперника под стать.
Как арфу, он сжимал атлета,
Которого любая жила
Струною Ангелу служила,
Чтоб схваткой гимн на нем сыграть.
Кого тот Ангел победил,
Тот правым, не гордясь собою,
Выходит из такого боя
В сознаньи и расцвете сил.
Не станет он искать побед.
Он ждет, чтоб Высшее Начало
Его все чаще побеждало,
Чтобы расти Ему в ответ.
Борьба с Противником (Ангелом), которого априори нельзя, невозможно победить, описывается как путь к постоянному обновлению, совершенствованию и постижению истины. Борьба, где поражение является победой.

[1] В пору моего детства по домам ходили медсестры из районных поликлиник. Согласно заранее заготовленным спискам они стучались в квартиры и насильно заставляли детей определенного возраста выпить омерзительное горько-соленое лекарство под названием «Английская соль».