Григорий Подземельный. Это очень полезная вещь — краудфандинг. Теоретически этот механизм — инвестирование денег в кино самим зрителем — может работать и у нас — за рубежом он действует давно и с большим успехом. И мне самому, как человеку, который много лет снимает кино, хотелось бы в этой штуке получше разобраться, чтобы, возможно, в будущем собрать деньги на свой новый проект именно таким образом. 

Максим Кузьмин, дистрибьютор. Я выпускал в прокат фильм «Железное небо», бюджет которого 10 миллионов долларов. Деньги эти были собраны юзерами Интернета. Это долгая, кропотливая работа, в ее основе стратегически вы­с­троенная схема, деньги собирались на протяжении шести лет. Инвесторы разделились на две части: состоятельных поклонников, взнос которых превышал тысячу долларов, и других, кто посылал совсем понемногу. Те, кто инвестировал больше тысячи, заработали в десять раз больше — у «Железного неба» гигантские сборы по миру. Я не могу сказать, что это был первый прецедент в кино — нет, до этого уже были подобные фильмы с бюджетом и 400, и 700 тысяч. Но говорят о «Железном небе», потому что это блокбастер, а не независимое авторское кино. С мощными спецэффектами, которые выглядели намного изощреннее, казались богаче, затратнее, чем заявленный бюджет. На канале YouTube вы можете посмот­реть несколько его видеороликов, на которых вам за пять минут доходчиво объяснят, что такое краудфандинг и краудсорсинг и как это вообще может работать.

Феномен «Железного неба»: мы бросили клич — присылать деньги на проект, и когда быстро собрали очень приличную сумму, все были в шоке от того, как от этого получилась обратная связь. Стали собирать дальше и смотреть, как много вообще удастся накопить. Потом подключились разные культурные институции Финляндии и Норвегии. Была придумана еще одна необычная схема — за один час ребята смогли собрать больше тысячи человек, чтобы снять массовую сцену. Используемый метод оповещения и распространения информации был таким широким и мгновенным, что эффект оказался просто потрясающим. Расскажу, почему это стало возможным: фалловеров у этого фильма было больше 150 тысяч человек, из Фейсбука — больше 250 тысяч. Это гигантское зрительское сообще­с­тво — создатели фильма в течение шести лет точечно собирали эту аудиторию вокруг себя. Режиссер фильма снял более двухсот роликов, отчитываясь перед своими поклонниками в том, насколько честными и чистыми являются сборы, чтобы все было ясно и четко. В итоге только на канале YouTube у этого фильма больше 21 миллиона просмотров! Гигантская фанатская группа следила за тем, что происходит с проектом, и постоянно помогала ему деньгами. Важно отметить, что сообщество было поделено на разные группы. Одни волонтеры отвечали за костюмы — фашистскую форму, другие — за массовые сцены и т.п. И в итоге фильм, который по затратам на него мог бы стоить 30 миллионов, обошелся лишь в десять, поскольку много было сделано бесплатно.

Г.Подземельный. А о подобных российских проектах вы что-нибудь знаете?

М.Кузьмин. На такой волне нам тоже, конечно же, захотелось собрать деньги на что-то дельное. Но мы быстро поняли, что в России такая система не работает. Или пока, или уже. У нас нет такой культуры. Для того чтобы я, например, ­объявил, что собираю деньги на прокат независимого кино, мне необходимо как-то вам об этом рассказать. Я понял, что не могу даже сам себе доходчиво объяснить, почему именно вы должны отдавать мне свои сбережения и поддерживать меня. Потом возник вопрос с площадками, на которых это возможно делать. У нас их, в общем-то, и нет. Тогда мы решили сами создать некий сервис, который собирал бы средства. Если вы хотите, чтобы фильмы, к примеру, Бориса Хлебникова выходили в прокат, пришлите, пожалуйста, 200 рублей, и если вас будет пять тысяч человек, то на эти инвестиции мы сможем провес­ти хорошую кампанию. И ваши деньги вам вернутся. Вот как-то так. Должен сказать, что мы теперь двигаемся не в сторону какого-то сайта, который будет собирать средства, а в сторону определенного банковского продукта, потому что нужно решить проблему прав и найти бизнес-партнера, которому бы все доверяли. Собственно, пока это все в стадии разработки, мы ведем сейчас пере­говоры с разными банковскими структурами, но все это невероятно сложно в нашей стране.

Вопрос из зала. На митинги же у нас собирают деньги таким образом.

М.Кузьмин. Ну есть еще и Навальный, который так же действует. Но я не Навальный.

Кирилл Сорокин, критик, основатель Beat Film Festival. У нас в принципе отсутствуют подобные запросы. Есть некие посылы: группа творческих, талантливых, очень молодых людей четко понимает, на что и зачем им нужны деньги. Они, как правило, берутся под постпродакшн. А вот феномен Навального или «РосПила» — это сугубо российская история. Есть запрос под политические продукты, а вот под культурные — пока нет. Когда мы с Максимом Кузьминым шли на эту дискуссию, то проходили мимо зала, где проводится питчинг проектов молодых продюсеров и сценаристов. Вот им на самом деле надо было бы прийти сюда. Или нам — туда… Тогда наша беседа имела бы целевую аудиторию. До тех пор пока эти люди не поймут, что им полезнее заглянуть сюда, до тех пор эта связка работать не будет.

М.Кузьмин. Если говорить о российской аудитории — вот мы все бесплатно скачиваем пиратские продукты. Вы не представляете, что творилось у меня внутри, когда я впервые купил себе за один доллар программу для айфона… Я думал: на что я потратил деньги, зачем? Но со временем у меня появилась привычка легко расставаться с этими долларами… В США, например, все завязано на мобильной связи и на Интернете — они почти все покупают через Интернет. Ответ на вопрос, почему у нас краудфандинг пока невозможен, простой: у нас отсутствует элементарная культура — привычка тратить деньги через Всемирную сеть. И субсидировать таким образом то, что нам симпатично. И еще: я не уверен, что у российской аудитории есть сегодня запрос на авторское и социальное кино, а не на комедии со звездами. Есть запрос на развлечения, но, увы, пока отсутствует интерес к острым темам, к социально значимым и гуманитарным продуктам, которые не гарантируют возврата денег. Или даже так — не возврата денег, а достаточного количества средств, собранных для запуска проекта.

Екатерина Чечулина, PR-директор ресурса Planeta.ru. Я представляю как раз краудфандинговую платформу. Есть еще один важный, на мой взгляд, момент: запрос от тех, кто делает кино, — от продюсеров и режиссеров, их готовность использовать такой способ взаимодействия с публикой. У нас сейчас есть четыре проекта от режиссеров. Но они собирают не на фильм в целом, а на разные компоненты производства: кто-то на «Долби», кто-то на пленку... Это делает­ся так: есть платформа «Планета точка ру». Вы туда заходите и выкладываете свои предложения.

Вопрос из зала. Хорошо, но часто бывает так: автор создает сайт, а потом он — мертвый.

Е.Чечулина. У нас вы можете проследить, сколько денег и на что именно собрано. Просто у нас продюсеры и вообще все те, кто делает кино, не умеют работать со своей аудиторией. Пока лучше всего идут музыкальные проекты. Но и их создатели тоже не умеют работать. Хотя у музыкантов существует свое фан-сообщество — не важно, маленькая это или большая команда, Би-2 или менее известная группа. У них все-таки есть аудитория, с которой они постоянно взаимо­действуют. И она их вытягивает. А 70 процентов киношников не могут толком ни в своем «ВКонтакте», ни в Твиттере работать с аудиторией, не говоря уже об офф-лайне.

Г.Подземельный. А вот вы помогаете тем, кто ищет деньги, работать с аудиторией? Или это их головная боль?

Е.Чечулина. Мы, в принципе, чистый сервис, который позволяет собирать деньги. И если мы не будем помогать авторам, то слово «краудфандинг» в нашей стране никогда толком не узнают. Мы мало того что делаем такой сервис, мы еще занимаемся популяризацией проектов, на которые собирают деньги. Мы открылись в июне 2012 года. Проводили специальные исследования. Так вот, согласно опросам, у нас в России только 5 процентов людей вообще слышали это слово. И даже продвинутые люди плохо себе предствляют, как работает краудфандинг. Для всех в основном это www.kickstarter.com. Но в мире огромное количество ресурсов, которые работают по другой схеме, и для России они более важны. Да и сам Дэвид Финчер на прошлой неделе объявил о том, что создает на Kickstarter свой анимационный проект «Головорез», потому что никто из продюсеров не дал ему денег на это. Он уже необходимые ему 400 тысяч долларов собрал. Но надо понимать, что это Дэвид Финчер. На этом сайте колоссальное количество проектов. Просто за счет оборота людей и денег там можно быстро собрать нужную сумму, если ты поставил адекватные цели. Но у нас пока нет подобного оборота даже в соцсетях. По сравнению с Америкой у нас Твиттер развит на 3 процента.

И еще, хочу объяснить, почему у нас кинопроекты будут тяжело собираться: это сильно растянутая во времени деятельность. Условно говоря, если музыкальная группа говорит: мы за три месяца соберем деньги, выпустим альбом и вы его увидите, то с кино иная ситуация. На фильм уходят годы. Человек может сделать какое-то бескорыстное пожертвование или поучаствовать в съемках фильма. Но он понимает, что результат получит только через год, два, а то и три. Мы сейчас думаем, что делать с проектами, которые нуждаются в мизерных по американским меркам деньгах — 30 тысячах долларов, но по нашим — это сумма. Чтобы это было инвестирование, а не краудфандинговое пожертвование, потому что у нас пока этого не понимают. Поэтому и нет доверия, необходимого для того, чтобы ты получил не прикольные бонусы в виде билета или плаката, а смог в будущем получить прибыль от реализованного проекта. Может быть, поэтому у нас так мало фильмов, которые приносят прибыль.

Алексей Медведев, программный директор международного кино­фестиваля «Два в одном». Я хотел бы объяснить, почему мы организовали этот «круглый стол». Не потому, что надо быть в тренде и мы гонимся за модным словом. Нам всегда интересно что-то новое. А было это буквально так: моя подруга, кинокритик Ксения Рождественская, спросила, не хочу ли посмотреть новый фильм Хэла Хартли. И я спросил: откуда у тебя новый фильм, если он еще не вышел и только в апреле у него премьера? Она говорит: понимаешь, я зашла на сайт Kickstarter и увидела объявление, что классик независимого американского кино Хэл Хартли делает пилотную серию для телесериала и собирает средства и нужно ему немного — всего 150 тысяч. Сколько она пожертвовала, Ксения не сказала, но я думаю много, потому что рядом с диском фильма лежало приглашение на премьеру в Нью-Йорк, правда, без оплаченного авиабилета. Правильно говорит Максим, здесь главное — начать, понять, что делают это не американские фрики, а обычные люди. Вчера мы показали этот фильм Хартли. Наш интерес из очень конкретной ситуации возник, потому что это происходит рядом с нами. Психологический барьер, согласно которому краудфандинг — это не про нас, не про меня, начинает исчезать. Вот Хэл Хартли — классик кино, любой фестиваль был бы рад его заполучить, казалось бы, они должны выстроиться за ним в очередь. Но нет, его показали один раз в Польше и у нас. Почему так происходит? Потому что на самом деле Хартли переместился в ту сферу бытования кино, которая не просматривается большими фестивалями. Наш фестиваль ведет поиск в этом нап­равлении, нам нужны новые формы сотрудничества.

К.Сорокин. Алексей Медведев говорит о том, что краудфандинг на Западе — это уже и механизм, позволяющий людям купить для себя возможность посмотреть «свой» фильм на премьере или получить диск первыми. Понимая, что этот фильм обладает скромным прокатным потенциалом, жертвователь принимает участие в его судьбе. И то, что такие люди, как Дэвид Финчер, включаются в этот процесс, свидетельствует не о том, что Дэвиду не дали денег, а о том, что возникла новая бизнес-модель, которая в условиях современного мира реально действует. Важный момент в формировании краудфандинга заключается в том, что сейчас он формирует сам себя. Что такое сайт, предоставляющий комплекс услуг, — в конечном итоге он предоставляет акценты деятельности в кино, которые ты расставляешь сам. Как производитель.

Е.Чечулина. Многие известные люди этот способ инвестирования уже используют как промо. И в сфере музыки, в компьютерных играх, в кино — они именно на краудфандинге строят свои промокампании. Двух зайцев убивают сразу — экономят огромные средства на рекламе, рассказывают миру о проекте, а также получают дополнительные средства для его продвижения к потребителю.

М.Кузьмин. Кроме краудфандинговых есть еще краудсорсинговые проекты. Елена Степанищева, продюсер фильма Бориса Хлебникова «Пока ночь не разлучит», расскажет нам об этом.

Елена Степанищева. Все, кто принимал участие в проекте, — сотрудники съемочной группы, актеры, работники студии — предоставили нам какое-то количество рабочих часов или съемочных площадей за проценты от прибыли. Это обмен по принципу «время за потенциальный доход».

М.Кузьмин. Собирать ресурсы людей для меня понятней, чем собирать деньги. Честнее, по-моему. Если у меня есть в партнерах типография, лаборатория и прочее, я просто минимизирую свои расходы и мы вместе прогнозируем свои риски.

Вот я хочу спросить: на Colta.ru сколько реально собрали?

Е.Чечулина. Речь идет о проекте, который закончился 16 октября 2012 года. Летом инвестор ресурса Openspace сказал сотрудникам редакции, что больше не нуждается в их услугах. Они все ушли, создав новый ресурс Colta.ru. Посчитали, что на содержание редакции в год нужно порядка 24 миллионов рублей. ­Решили за двадцать дней собрать 600 тысяч. Олигархи не скидывались. Можно зайти на сайт и посмотреть в плашке «Акционеры» — там есть все имена. Получилось около шестисот участников проекта. Потом еще 100 тысяч насобирали. Все довольны. Но у Colta очень преданная аудитория: люди хотели помочь. У Openspace на тот момент было 50 тысяч человек. И, конечно, их поддержало журналистское сообщество, которое тоже помогло коллегам. Вопрос в том, как вы все это подаете, каковы информационные каналы.

Г.Подземельный. Уточняющий вопрос: а если бы не собрали нужную сумму, что было бы с теми деньгами, которые уже поступили, — они вернулись бы обратно?

Е.Чечулина. Да, разумеется.

Г.Подземельный. Вернемся к кино. Те проекты, которые сейчас на вашей платформе, сколько собрали максимально?

Е.Чечулина. Роман Либеров с проектом «Ильф и Петров» собрал 33 тысячи руб­лей, при том что чуть ли не половина Москвы уже посмотрела этот фильм. Люди не спешат расставаться с деньгами. При этом Роман в ЖЖ ведет очень активную агитацию.

Роман Либеров. Есть множество причин, по которым ты это делаешь: ты сам можешь выбирать, на что, кому и сколько ты посылаешь денег, если тебе это интересно и ты получаешь гарантии. Почему это работает в Америке? Потому что там сильная киноиндустрия. Почему это должно работать у нас? Потому что у нас нет никакой индустрии вообще.

К.Сорокин. На Фейсбуке или в «ВКонтакте» отслеживается, кому ты ставишь лайки. Там регулярно за этим следят, у нас пока не хватает гарантий: мы не можем обещать людям, что все получится.

Е.Чечулина. Должно быть доверие к тому человеку, который собирает деньги на проект. Пока у нас система так работает, что людям трудно понять, кто стоит за призывом прислать деньги: личность или неизвестно кто.

М.Кузьмин. У нас есть опыт мелкой розницы. Мы можем платить за лайки и можем давать билеты. Тут игра с аудиторией, которая несет деньги в кино. Ты ее исследуешь, говоришь, что нужны лайки, — и покупаешь их за билеты. Прямое пожертвование у нас пока невозможно.

Е.Чечулина. Но лайки никогда не конвертируются в деньги.

М.Кузьмин. Лайки могут реально раскачать интерес в соцсетях за минимальный срок. Потому что телевизор и реклама — это из пушки по воробьям. А мы тоже из пушки по воробьям, но — бесплатно. Мы имеем возможность придумывать все новые и новые механизмы — например, предоставляя по два билета, увеличиваем коэффициент заполняемости зала. Но в любом случае прямые пожертвования у нас невозможны. Мы реально пробовали запустить яндекс-кошелек. Но всегда чувствуешь себя попрошайкой с протянутой рукой. А если говорить про Colta, 600 тысяч при необходимых 24 миллионах в год — это вообще ничего. Но мы про них говорим, потому что это первый такой известный опыт у нас. 50 тысяч аудитории — а заплатили 600 человек — вот вам и ответ на вопрос, возможен ли краудфандинг в России. Не возможен!

Е.Чечулина. Да, по крайней мере, сегодня и в ближайшие цать лет. У нас ментальность не та…

Вопрос из зала. В Штатах сейчас есть система — не помню, как она называется, — бронирования показов, сеансов, когда люди лайкают какой-то определенный фильм и сообщают, что готовы идти на него большой компанией.

Е.Чечулина. Во всем мире появился сейчас с десяток сайтов – краудфандинг мероприятий. И мы сейчас на «Планете» такой сервис тоже разрабатываем. По сути это предзаказ мероприятий. Я думаю, что такой сервис может быть востребован в России.

М.Кузьмин. Мы как раз проводили такую кампанию по фильму «Шапито-шоу». Были рассерженные фанаты Сергея Лобана в регионах, которые писали: какого черта в нашем кинотеатре не идет эта картина? Это был суперудачный проект авторского кино — по аудитории и сборам. Но у нас была проблема: были города, которые не слишком в нас верили, показ фильма там был просто невозможен. Лобан сказал мне, что надо что-то придумывать, в частности делать отдельные показы для отдельных людей. Мы запустили «Гугл-форму», которая гуляла по Интернету: если вы собираете больше сорока зрителей на показ (это по нашей логистике оправдано: при средней цене за билеты компенсирует прокат копии), мы устраиваем для вас сеанс. Я просто выкупал аренду зала — в Томске, например, — и мы показывали фильм. Я ничего как продюсер не зарабатывал, занимался всем сам, но это было важно и в конечном счете сработало. В итоге за полторы недели было заполнено три тысячи заявок. Не везде получилось, как мы задумали, но это был ценный опыт.

К.Сорокин. В Америке давно есть такой опыт. Когда набирается какая-то критическая масса людей, они сами себе выкупают показ. Но в России, думаю, публика менее ответственная, она не способна к самоорганизации и часто все имеет не тот результат, на который ты рассчитываешь.

Е.Чечулина. Поэтому и создаются такие сервисы, как наши. К соцсетям у нас в стране нет никакого доверия. Например, в Фейсбуке пять тысяч человек пишут «Пойдем», а по факту приходит сто. Когда человек осознанно отдает свои деньги, тогда он и по-другому относится к походу в кино. Именно поэтому предварительный заказ мероприятий сейчас активно развивается.

Г.Подземельный. Сколько времени собираются деньги на постпродакшн?

Е.Чечулина. На Kickstarter, например, и за месяц могут собрать. Самый крупный сбор — 8,5 миллиона рублей за игровую платформу. Статистика и скорость тут зависят от идей. Но нет ни одного кинопроекта, который бы собрал хотя бы миллион. Договорная платформа предполагает, что, если собирают больше средств, следует увеличивать сроки выпуска продукта, выплаты, рассылку и т.д. Но у нас это пока в должной мере не соблюдают. Появилось огромное количество недовольных. Поэтому Kickstarter выпустил манифест, объявив: «Мы не магазин» и определив список того, на что можно собирать деньги.

Вопрос из зала. В США стал популярным трансмедиамаркетинг, когда несколько продуктов делаются на одну тему: кино, игра, выставка и прочее. Возможно ли кино финансировать по остаточному принципу? Сначала придумать какую-то игру, а потом по ней собирать средства на сам фильм?

Е.Чечулина. Это очень сильно удлиняет весь процесс.

Вопрос из зала. Краудфандинг — это прежде всего просьба о помощи. «Прошу помочь сделать фильм», — если за поддержкой к нам обращается продюсер. Понятно, что он что-то уже получил от инвесторов, от Министерства культуры. Ему нужно возвращать часть денег... Он снова просит. В этом смысле система не работает. Вот у Мэри Назари в «Пионере» скоро заработает киноресурс, где деньги будут собирать режиссеры, а не продюсеры. Как это работает? Есть такая-то сумма, которую надо найти. Часть денег дают банки, часть госструктуры, осталось столько-то. Сейчас мы ищем средства на сценарий. Зритель понимает, что это проект коммерческий, и давать деньги на него ему не хочется. Мы ищем деньги на возможность вещания. Аудитория, которая готова предоставить какие-то деньги, — гигантская. Но она снижается за счет многих факторов: неизвестности режиссера, продюсера, неясности цели, непрозрачности отношений, отсутствия банковской карточки в кармане. Мы собрали сейчас деньги на две малобюджетные картины — по 3 миллиона рублей. Деньги, собранные на краудфандинге, обратно не возвращаются.

А.Медведев. У меня другой вопрос — каков механизм перечисления денег? У меня нет времени ходить в банк и перечислять, нет времени вспоминать пароль на Яндекс-мани и т.п.

Е.Чечулина. Нужно ждать, пока монетизируются лайки. В соцсетях это делать бесполезно, а вот у «Планеты» такая же система, как на Kickstarter, — к сайту прикручены платежные системы. Вы четко видите, что и за сколько можете купить. Кликнули на «купить» — и у вас выскакивает куча вариантов того, как и где вы можете заплатить: там вариантов множество. Это просто, уходит одна минута.

Г.Подземельный. Пока еще этот механизм финансирования кино находится у нас в зачаточном состоянии. Но для себя я понял, что такой ресурс есть. После нашей встречи я теперь знаю, куда мне идти и как действовать, чтобы собрать деньги на интересный проект.

«Круглый стол», организованный компанией Интерфест в рамках фестиваля «Два в одном», состоялся 21 октября 2012 года.