Беседу ведет Владимир Лященко 

Владимир Лященко. Как датский режиссер, участник «Догмы 95», пришел к тому, чтобы снять вестерн на английском языке? 

Кристиан Левринг. В Дании, когда я был ребенком – в 1960-е, в 1970-е, – у нас был один телеканал. И по субботам после полудня показывали только один тип кино – вестерны. Так что я вырос на вестернах, это были первые фильмы, которые я увидел. И именно с ними я испытал первые сильные эмоции, почувствовал тягу к кинематографическому, экранному повествованию. В детстве кино переживается острее, мощнее. Взрослея, начинаешь больше рефлексировать, осознавать свои переживания, теряешь наивность зрителя, начинаешь думать о том, как что сделано. Но все это приходит позднее, а тот опыт из детства остался со мной, я сохранил любовь к этому жанру. 

Владимир Лященко. И уговорили кого-то в Дании дать вам деньги на ее воплощение?

Кристиан Левринг. Конечно, нет, я бы никогда не подумал, что можно снять датский вестерн. Просто однажды в Сохо за бутылкой вина Петер Ольбек Йенсен, гендиректор Zentropa, спросил меня: «Какие фильмы ты любил в детстве?» «Вестерны», – ответил я. И он сказал: «Я тоже». Причина проста – мы люди одного поколения и смотрели одни и те же фильмы. Я рассказывал ему, как люблю Джона Форда, Куросаву, ведь «Семь самураев» – это тоже вестерн, Серджо Леоне, и тогда вдруг он заявил: «Кристиан, ты должен снять вестерн». Довольно безумное предложение, если учесть, что вестерны не относятся к прибыльным жанрам уже долгие годы. Не знаю, что взбрело ему в голову, но так все и началось. В итоге снять этот фильм оказалось не настолько сложно, насколько мне казалось.

Владимир Лященко. Может быть, Петер Ольбек Йенсен обратил внимание на то, что на экран стали выходить все новые вестерны, по паре заметных в год. Думаете, это воскрешение жанра?

Кристиан Левринг. Нет никакой надобности «воскрешать» вестерны – они не умирали. Вестерны никогда не умирают, это первый жанр кино, они могут иногда прикорнуть, тогда надо просто подождать, когда они проснутся. Да, с коммерческой точки зрения их в наши дни снимать непросто, но это вызов. Кто-то катается на велосипеде, кто-то лезет на гору, кто-то терпит неудачу, кто-то нет – вызовы делают нас живыми.

Владимир Лященко. Как от участника «Догмы» от вас можно было ожидать попытки радикальной трансформации жанра, но «Спасение» похоже на честный-честный вестерн. Ну или на стилизацию… Или фокус глубже спрятан, а мы его не замечаем?

Кристиан Левринг. Нет никакого фокуса, я не вижу смысла снимать артхаусный вестерн, это не для меня. Я хотел снять самый настоящий вестерн, потому что люблю этот жанр, честное слово.

Владимир Лященко. То есть это обязательно должен был быть фильм про ковбоев на Диком Западе?

Кристиан Левринг. В моем случае да. Конечно, вестерн может быть и другим – «Звездные войны» были вестерном, но если вы хотите снять настоящий вестерн, местом действия все-таки должен быть Дикий Запад. Мне так кажется. Не то чтобы я прямо размышлял об этом в подобном ключе, но я хотел снять фильм именно про Дикий Запад: он пробуждает во мне множество связанных с кино воспоминаний, с которыми интересно было играть. Мне нравится играть с жанровыми канонами, стандартами, клише, ведь в жанровом кино полно клише, они должны там быть.

Владимир Лященко. Значит, вы все-таки не столько про Дикий Запад снимали, сколько про фильмы о Диком Западе? Когда писали сценарий, держали в голове какие-то отсылки?

Кристиан Левринг. Да, конечно, некоторые касались каких-то сюжетных ходов, некоторые были визуальными. Мне кажется, когда снимаешь жанровое кино, подобные отсылки неизбежны, необходимы, это часть развлечения. Главное, не перебарщивать, не должно получиться так, чтобы человек, который не знаком с первоисточниками, тот, кто не распознает цитаты, не смог бы смотреть фильм. Если кто-то увидел отсылку – отлично, если не увидел – было бы здорово, чтобы он все равно получал удовольствие от самого фильма. Это часть игры для ценителей жанра, так интереснее и веселее снимать кино. Так что в моем фильме хватает намеков и на классические вестерны, и на более современные, а если говорить точнее, то можно найти примеров семьдесят таких заигрываний, но было бы странно, если бы я говорил: «А здесь я цитирую то-то». Это против правил игры – зритель сам должен находить подобные штуки.

Владимир Лященко. Ваш любимый вестерн?

Кристиан Левринг. Один не смогу назвать. Наверное, пять-шесть… «Моя дорогая Клементина» Джона Форда, «Человек, который застрелил Либерти Вэланса» Джона Форда, «Искатели» Джона Форда… знаете, ­пятью-шестью, кажется, не ограничусь, назову больше...

Владимир Лященко. И все их снял Джон Форд?

Кристиан Левринг. Нет, следующий – «Семь самураев» Куросавы, я же уже говорил, что это вестерн, а Куросава, кстати, тоже был поклонником Джона Форда. Далее – «Телохранитель» Куросавы. И если «Семь самураев» стали «Великолепной семеркой» Джона Стёрджеса, то «Телохранителя» переснял Серджо Леоне: снял точно такой же фильм – только с пистолетами и ружьями вместо мечей – и назвал его «За пригорошню долларов». Но если говорить про Леоне, то я выбираю не «За пригорошню долларов», который тоже хорош, а «Хороший, плохой, злой» и «Однажды на Диком Западе». Семь получилось?

Владимир Лященко. То есть когда мы видим в вашем фильме пейзаж, сильно напоминающий Долину монументов, это потому, что такой пейзаж узнает каждый, кто смотрел фильмы Форда?

Кристиан Левринг. Отчасти. Да, какие-то элементы рождают какие-то ассоциации. Мы снимали в Южной Африке, но старались сделать так, чтобы картинка напоминала американский Запад. Но нельзя сказать, что пространство для меня – это просто повод засвидетельствовать почтение, передать привет. Пейзаж становится частью нарратива, повествования. Мы построили настоящие дома, потому что для актеров важно находиться в реальном пространстве, оно создает связь между людьми, оно нам о чем-то рассказывает. Например, сожженные дома сообщают вам как зрителю кое-что об этом парне Делару – сразу понятно, что это плохой парень, раз уж он сжег целый городок.

Владимир Лященко. Плохой парень, хороший парень… Просто следуете канонам – и получается вестерн?

Кристиан Левринг. Не уверен. Мне хотелось поиграть с правилами. Например, в вестернах не принято много говорить, а я из страны, где долгие годы успешно развивалась драматургия определенного толка – производство психологических драм, в которых люди только и делают, что разговаривают. Неудивительно, что мне захотелось снять фильм, в котором не говорят без умолку, в котором камера и визуальные решения являются частью экранной истории. В итоге получилось кино, в котором есть отрезки минут по семь-десять, когда не произносится ни слова. Надо себя подталкивать к тому, чтобы делать что-то, что ты не привык делать, – раздвигать границы. Со времен создания «Догмы 95» мы снимали и продолжаем снимать психодрамы о современной жизни в Дании. Иногда полезно отвлечься.

Владимир Лященко. Вы захотели снять фильм, в котором поменьше говорят, и поэтому сделали героиню Эвы Грин немой? Как она отнеслась к перспективе сыграть роль без единой реплики?

Кристиан Левринг. Она была вторым человеком после Мадса Миккельсена, с кем я говорил о фильме, и, думаю, то обстоятельство, что ее героиня не может разговаривать, стало для нее главным аргументом в пользу участия в картине. Актеры тоже любят принимать вызов. Мне было интересно снять вестерн, ей – сыграть героиню, которая вынуждена молчать. Мы много репетировали, обсуждали героиню, ее характер, мотивы поступков. У Мелани, героини Эвы Грин, богатая биография, предшествующая событиям фильма: ее похитили индейцы, вырезали язык, из индейского плена ее спас Пол, бандит, которого герой Миккельсена убивает в начале фильма, и этот Пол тот еще козел, но она определенно что-то по отношению к нему чувствовала. В общем, в ней многое накопилось, о чем она не может сказать, и эмоции ищут путь, чтобы проявиться. Ну и во многих вестернах женщины не говорят – и не потому, что им вырезали языки, а потому, что женщине часто отводилась бессловесная роль в этом жанре. Этот факт мы тоже хотели обыграть.

Владимир Лященко. Немец Томас Арслан снял вестерн «Золото» про немцев в Канаде, у австрийца Андреаса Прохаски в «Темной долине» американец приезжает в Альпы, но тоже получается вестерн, у вас главный герой датчанин. Национальная принадлежность героев и режиссеров как-то влияет на отношения с этим жанром?

Кристиан Левринг. Одна из причин, по которой я решил, что могу высказаться на эту тему, что у меня есть право снять свой вестерн, – это то, что американская история является и нашей историей, общеевропейской. Тем более что события фильма разворачиваются в момент рождения американской нации, это годы начала, становления. Люди, о которых я снял «Спасение», стали американцами очень-очень быстро, но с собой на этот Дикий Запад они принесли Европу. Поэтому я захотел снять историю, в которой принимали бы участие люди разных национальностей, а заодно решил столкнуть на площадке разные манеры актерской игры, разные традиции, разные подходы. Конечно, у меня была задача свести эти разные манеры, корректировать игру разных актеров так, чтобы они сочетались, существовали на одном уровне, но в то же время для меня было важно, что на площадке у каждого свой бэкграунд, своя энергия.

Владимир Лященко. И как вы выбирали этих людей?

Кристиан Левринг. В первую очередь мне были интересны лица, сильные лица, но каждый случай уникален. Мадс с самого начала был единственным актером, которого я рассматривал на главную роль. Мы ее специально для него писали, ведь он идеально подходит для того, чтобы спроецировать на этот жанр персонаж скандинавских саг. Его герой сохраняет что-то датское, но он уже американец, часть нового мира, он не вернется назад. Играющий его брата Микаэль Пешбрандт – швед, но у него лицо, созданное для вестерна, так что решение снять его в нашем фильме было не менее очевидным. Я просто посмотрел на него и сказал: «Тебе точно нужно сняться в вестерне». И он ответил: «Договорились. Когда еще шведу такое предложат!» Джеффри Дина Моргана я увидел в телесериале «Волшебный город» – мне в нем сразу понравилось то, что его персонаж сочетает в себе устрашающую властность и привлекательность. В моем фильме он играет очень плохого, просто ужасного человека, но мне хотелось, чтобы в нем было что-то, что делало бы его привлекательным вопреки всему, что он творит. И в Джеффри это есть. Ну а Эрика Кантона я видел в фильмах «В поисках Эрика» и «Елизавета», но, что важнее, я был фанатом «Манчестер Юнайтед», за который он играл до кино, поэтому я ухватился за возможность встретиться с ним и поработать.

Владимир Лященко. Тут говорят, что Ларс фон Триер для вашего нового фильма сценарий пишет, это правда?

Кристиан Левринг. Да, мы с Ларсом долгие годы вели разговоры о хорроре. То есть я всегда говорил ему, что он должен снять жанровый хоррор, а он всегда кривился: «Не-не-не, это не мое». Так с самой киношколы повелось, где мы постоянно обсуждали фильмы, вроде любимых – «Изгоняющий дьявола» или «Сияние», но дальше разговоров дело не шло. И вот шесть недель назад он мне звонит и говорит: «Ладно, я напишу для тебя хоррор». Место действия – Детройт. Рабочее название – «Дет­ройт». После вестерна самое то.