«Под электрическими облаками», режиссер Алексей Герман-младший; «Пионеры-герои», режиссер Наталья Кудряшова; «Чайки», режиссер Элла Манжеева.

Ученые выяснили, что некоторые люди имеют генетическую предрасположенность к сложному взгляду на действительность. 

Из фильма «Под электрическими облаками». Реплика за кадром 

Задуманный в самом начале 10-х годов, фильм Алексея Германа-младшего работался с вынужденными паузами, был закончен в конце ­2014-го, а в феврале этого года на Берлинале состоялась его международная премьера. В сценарии именно 2015 год был тем самым будущим, куда хотелось заглянуть. Но из-за пролонгации съемок, затянувшихся почти на пять лет, время действия пришлось перенести в 2017-й.

Едва ли не каждый возьмется пофантазировать, как мы будем выглядеть через две зимы и два лета. Будет, как есть, только еще хуже. Не каждый, однако, вспомнит: год – знаковый. Столетие Октябрьской революции. Голос за кадром скажет об этом в самом начале фильма, и я с тоской успею подумать, какие сатурналии предстоят нам по поводу этой сакральной даты.

Действие выберет иное русло, окунется в туман, в талый снег, заскользит по обледеневшему пляжу, но так и не вырулит из мрака к свету, к весне, к безоблачному небу. Жюри оценило изобразительную концепцию фильма, и «Серебряный медведь» «За выдающиеся достижения в области киноискусства» был вручен – наряду с норвежцем Стюрлой Брандтом Грёвленом – операторам Евгению Привину и Сергею Михальчуку. Я бы включила в наградной лист и главного художника проекта – Елену Окопную. Она разработала радикальное визуальное решение фильма в духе тотальной инсталляции. Камера ведет нас по выбеленному неглубоким снегом пустырю без конца и края, время от времени панорамируя вдоль горизонта, где сквозь туман светится приглушенными огнями похожий на известные картинки Манхэттена призрак большого города. Из тумана материализуется сидящий на стуле саксофонист, возникнут зыбкие очертания недостроенного билдинга, бетонные опоры моста, заброшенная строительная площадка, знаки долгостроя, снятый с пьедестала памятник Ленину с вытянутой рукой, указывающей в направлении, обратном движению камеры. Понятно, что жест вождя («он был, как выпад на рапире») обращен в прошлое. В то время как фильм увлекает нас в будущее, совсем близкое. Там – безвременье, бесконечно длящееся и негодное для жизни пространство, по которому перемещаются люди, чаще всего в одиночку, редко – небольшими группами.

На пресс-конференции Алексей Герман говорил о России, всегда распятой во времени. О России, где прошлое, настоящее и будущее существуют параллельно. Если же расшифровать хронотоп картины, базовый для ее поэтики, то мы придем к тому, что не раз было говорено русскими мыслителями: время в России поглощается ее бескрайними просторами. Алексей Герман-младший начиная с первой работы из фильма в фильм продолжает осваивать эстетический потенциал русской равнины. В его Garpastum (2005) главным топосом стал пустырь на задворках имперской столицы, где герои фанатично гоняют в футбол, а исторические катаклизмы проносятся над ними на манер бумажного змея. В «Бумажном солдате» (2008) космические страсти ­разыгрываются в степи, в масштабах которой даже стартовая площадка космодрома не давит на мозги своим монументальным величием. Да и в дебютном «Последнем поезде» (2003) немецкий военврач не в бою сложит голову – он сгинет в российских снегах.

«Под электрическими облаками», режиссер Алексей Герман-младший

Симптоматично, что художник, подробно прописывающий частную жизнь своих героев в двух последних проектах, на сей раз лишил их личного мира.

Лишь однажды мы окажемся в интерьере большого дома, хозяин которого умер, а его сын и дочь, приехавшие из-за границы, чтобы вступить в наследство, неприкаянно бродят по убитому особняку, преданные родственниками и друзьями – всех ветром сдуло, когда у хозяина дома пошли проблемы. Холодно, неуютно, мертво. Нет, это не домашнее укрытие, где можно отогреться в семейном тепле.

Намек на личные отношения между музейщиком Николаем (Мераб Нинидзе) и крупной дамой с крупными серьгами (Анастасия Мельникова) можно разглядеть в новелле «Место под застройку». Мельникова играет давнюю нежность к человеку, облаченному в гусарский мундир из музейных закромов. Незаметно, чтобы он отвечал ей взаимностью. Вспоминается мотив из «Бумажного солдата», где все женщины повально влюблены в героя Мераба Нинидзе. Тот, кажется, влюблен в свою жену, но умело скрывает чувства.

Главное в новелле – борьба музейщиков за сохранение музея, чье местоположение приглянулось кому-то из олигархов. Сюжет типовой по нашим временам и, как правило, с предсказуемым финалом: ясный пень, музей снесут и на его место поставят очередные новорусские хоромы или торговый центр.

В таких координатах автор (по его словам) хочет рассказать нам историю «про лишних людей и недостроенный дом». Истории – в классическом понимании жанра – нет. Ее и не может быть, когда все персонажи, фигуранты действия, утратили привычку, обычай, если хотите, роскошь (Сент-Экзюпери) иметь внутренние связи и общаться, непрерывно общаться с множеством людей, близких и далеких. Есть персонажи, фигуранты внутреннего действия. Они произносят реплики «в сторону» и невпопад, как бывает в кино Киры Муратовой. Каждую из реплик хочется процитировать, ибо они обнажают рефлексию, которой снедаем прежде всего автор, полагающий и себя «лишним человеком» – подобно своим героям.

Главное Событие фильма – торчащий на пустыре недостроенный дом и переживания Архитектора, не спешащего принимать коммерчески выгодные предложения. Строго говоря, это событие можно и не выделять как главное. Здесь нет ни главного, ни второстепенного, ни одной персональной судьбы. Автору не нужны судьбы и характеры – нужны резонеры, комментирующие состояние энтропии, сковавшее людей и среду их обитания.

На мой взгляд, смысл проекта состоит в суггестии, в обнажении причинно-следственных связей последнего двадцатипятилетия, выбросивших Россию в пейзаж гипотетической ядерной зимы, пусть в фильме нет ни слова про ядерную катастрофу. Фильм надо смотреть как исторический – тогда ветвистая метафора про наше близкое будущее обрастет нашим личным опытом и он заполнит драматургические лакуны.

Драматургия проста, как чертеж, на котором размечены векторы движения. Есть флэшбэк (глава 3 – «Долгие сны юриста по земельным вопросам»), откуда и начинается, по сути, развитие сюжета: 1991 год, путч, предчувствие гражданской войны, отречение Михаила Горбачева и конец империи. События перелистываются за кадром, в кадре – их звуковое отражение. Звуковая картинка регистрирует душевное состояние героя – посттравматический синдром.

В 91-м Марат (Константин Зелигер) был тинейджером, а сны про то время достают его и сегодня. Каждую ночь во сне он встречает друга, погибшего в 95-м. Главка про сны читается как прошлое по отношению к экранному времени, которое, в сущности, тоже прошло, хотя – в замысле – должно представать в образах будущего. Фильм застрял в вакууме между прошлым и прошлым. Будущее время здесь – чистая условность.

Режиссер начал тревеллинг с фигуры саксофониста. Этим жестом, этой внутренней цитатой он отсылает к эпосу Германа-старшего «Трудно быть богом», обозначив преемственность, поэтическую и смысловую. Сын ступает по следам отца и открыто заявляет об этом. Без претензий на глобальные обобщения он хочет рассказать о своем поколении, пережившем исторический разлом эпохи, его тянет на лирическую исповедь, он избывает накопившуюся потребность в рефлексии, разделив ее между своими персонажами. «Я помню коридор нашей старой квартиры. Я маленький, и всё впереди. А теперь этой квартиры нет. Ничего нет. Был целый мир, и нет его», – исповедуется архитектор Петр (Луи Франк), тот самый, что так и не достроил башню по причине смерти заказчика.

Потерянный мир, проклятый и ностальгический, был целостным, и в нем формировались цельные личности. Нынче такое никому не грозит, но осталась память: да, были люди... Архитектор формулирует свой символ веры, как повелось в постсоветские времена, по отрицательной шкале: «Я ненавижу сетевое питание, постмодернизм, унификацию, глобализацию». Этого персонажа в ватнике (!) легко заподозрить в том, что он и есть alter ego автора: именно ему доверены ключевые для картины тексты, иной раз полемичные, как только что процитированный. Архитектор, причем модный, о чем он сам говорит, ненавидит постмодернизм – а что же он исповедует в эпоху постпостмодернизма? Нет ответа. Зато автор, разделяющий радикальный настрой своего героя, снимает фильм, не подпадающий под классический ранжир реализма или модернизма.

Героическая эпоха модернизма стала достоянием музеев и архивов, ее можно стилизовать, но воспроизвести на голубом глазу уже не получится. В фильме есть выгородка, где расположился музей под открытым небом: описанный выше монумент Ленина, не опознанный мною бюст и стилизованный под античность артефакт – гипсовая голова мужчины.

Что до реализма, то и с ним все непросто. Реализм как зеркало у большой дороги – знаменитая формула Стендаля уже не работает. Проблема форматирования реальности всякий раз требует индивидуального решения. Культурологи с некоторых пор говорят о «новом реализме». Борис Гройс пишет, что новый реализм «не отражает пассивно образ окружающей реальности». Михаил Ямпольский комментирует: «Речь идет о постижении реальности методами, когда-то выработанными концептуализмом для саморефлексии, но теперь приложенными к реальности. Реальность же ныне становится своего рода инсталляцией... Превращение реальности в инсталляцию делает невозможным старую авангардистскую установку на трансформацию мира»[1].

В формулу «новый реализм», в этот формат в аккурат ложится фильм «Пионеры-герои», участник официального берлинского конкурса «Дебюты».

«КАК ПОВЯЖЕШЬ ГАЛСТУК...»

«Пионеры-герои» Натальи Кудряшовой вопреки ожиданиям не герои­ка и не психологическая драма. Понять, в чем тут фишка, непросто тем, кто не имеет советского опыта. Кто не жил в стране сверхценностей, не повязывал красный галстук.

«Пионеры-герои» – постмодернистский концепт, смысл которого высекается на пересечении трех новелл, конспективных историй трех одноклассников – Ольги, Кати и Андрея. Все трое успели стать последним призывом советской пионерии.

Ритуал посвящения проходит в присутствии счастливых родителей, под портретами легендарных пионеров-героев, украшавшими пионерскую комнату каждой советской школы. Дети торжественно клялись служить своей стране и совершать подвиги во славу ее. Если Родина прикажет.

Пришла перестройка, и жизнь наших героев пошла по другому сценарию, ничего общего не имеющему с идеей героического служения, мерцающей в детском воображении. Все трое вписались в средний класс. Ипотеки, квартиры, машины – не хуже других. Но – чего-то не хватает. Жизнь пресна и не в кайф. Депрессия? Это модно.

И вот актриса Ольга (Наталья Кудряшова) на приеме у психотерапевта. Он задает вопросы про мастурбацию и про первый оргазм. Видимо, вслед за доктором Фрейдом он считает источником всех проблем сексуальную сферу.

Политолог Андрей (Алексей Митин) день и ночь мрачно торчит в компе, виртуальная реальность поглотила его. Жена страдает, сидя у него за спиной. После долгих уговоров он соглашается поехать за город, но – один.

По дороге он становится свидетелем драматических событий: в реке тонет неизвестный. Не умеющий плавать Андрей бросается в воду и спасает его. И сам, слава богу, живой.

Третья протагонистка Катя (Дарья Мороз) работает в крупном ­пиарагентстве, тусуется в разных компаниях. Жизнь бьет ключом! Но именно «профессионалка жизни» совершила подвиг, о котором вся компания мечтала с детства.

Спешившая по своим делам в толпе прохожих, Катя не обратила внимания на женщину в черном – та шла поперек движения. Вдруг толпа расступилась, и Катя, увидев плачущего на асфальте малыша, тут же взяла его на руки, не услышав звука взрыва и не успев понять: это теракт. Вместе с малышом ее накрыло следующей волной взрыва.

Теперь Катин портрет добавлен к иконостасу пионеров-героев. Где-то там, в иных мирах.

В финале увидим Андрея в рясе. То ли послушник, то ли священник, он выходит из дверей монастыря вместе с Ольгой. Она приехала навестить друга. Ага, политолог вырубил свой комп и уверовал в хрис­тианские ценности.

Постмодернистская ирония прочитывается: бывших пионеров не бывает. «Как повяжешь галстук, береги его. Он ведь с красным знаменем цвета одного».

«Пионеры-герои», режиссер Наталья Кудряшова

Авторский фильм Кудряшовой – она же и автор сценария – обнажает, выводит в сознание вопросы, казалось бы, вытесненные перестройкой и навсегда забытые. Все былые ценности конвертированы в прагматику, в грубый материальный мир. И вроде бы все правильно, все к тому и шло. Уже в 70-е в обществе вовсю гуляли, наподобие фольклорных баек, передавались из уст в уста анекдоты и двустишия про вождей революции и про «пионэров» (типа: «недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах, ее обугленную тушку нашли тимуровцы в кустах»).

В Интернете мелькнули отзывы, авторы которых уличают режиссера в искажении реальности середины 80-х: мол, не было того трепета и в помине, когда детей по разнарядке принимали в пионеры. И впрямь не было. Режиссер в курсе дела, да только она не о трепете, не об идеологическом экстазе ностальгирует. Она сняла фильм о кризисе среднего возраста своего поколения, того самого, что, успев получить эстафету советских ценностей, окунулось в идейный вакуум. Туманные воспоминания о героике остались приступами фантомных болей. И надо же, детские мечты о подвигах сбылись. В сознании автора...

На стенде компании ALFA VIOLETT, что продавала фильм на берлинском Кинорынке, висели и лежали горкой красные галстуки. Они привлекали издалека, нашего брата особенно. Мы давно забыли про эту деталь школьной одежды, без которой, бывало, из дому не выйдешь, зато после школы галстук немедленно засовывался в портфель. На сленге он назывался «селедка». Теперь это артефакт.

ЗНАК БЕДЫ

По мере того как бессознательное описывалось и исследовалось в постструктурализме как базовая характеристика личности и социума, в культуре рождались и плодились постмодернистские поэтические стратегии. Открылись такие состояния и такие сюжеты, которые невозможно идентично отразить в реализме.

Кантиленный классический нарратив сегодня уместен скорее как стилизация.

Тем не менее ресурсы психологического реализма, по-видимому, вечны. Все зависит от того, кто и что хочет рассказать. Семейная драма «Чайки» рассказана Эллой Манжеевой с такими деталями и полутонами, с таким чувством ритма, что просто не верится, что это первый, а не десятый режиссерский опыт. К тому же это культурная веха для калмыков – первый фильм, снятый на калмыцком языке. В главной женской роли снялась супермодель красавица Евгения Манджиева.

«Чайки» – love story, рассказанная скорее пластически, чем вербально. Скупые диалоги, напрочь нет болтливости, каковой страдает современное кино. Режиссер сделала ставку на мимезис своей героини и выиграла. Эльза молчалива и грустна, ее лицо выдает затаенную драму, которую агрессивно озвучивает ее свекровь. Мужа, мол, она не любит, оттого детей нет и не будет. Эльза молча сносит эти пощечины. Она и впрямь думала о разводе с мужем-рыбаком. Не ладилось у них. Она учительница музыки и меньше всего домашняя хозяйка. Ему бы надо кого-то попроще.

«Чайки»

Между тем жизнь движется, муж с командой собираются в море. Успеть закинуть сеть до ледостава. Риск большой. Тут нужны снайперский расчет и везение. Весь поселок в напряжении. Эльза – как струна. Она узнала, что беременна, но не сказала об этом мужу. Не успела. Не было момента. Он зашел проститься с ней перед рейсом, она повернулась к нему всем телом – будто открылась ему навстречу. А его ждет команда.

Этот жест Эльзы сулит ему поворот в их отношениях, поворот к лучшему. Он уходит обнадеженный, почти счастливый...

В небе появятся чайки, стая чаек. По местным поверьям, чайки – вестники беды, души рыбаков. Но женщины ждут. Они не знают, что рыбаков застали шторм и снежная буря и вместе с лодкой они вмерзли в лед. Только зрители увидят этот стоп-кадр: замерзшие волны и похожие на снежные изваяния люди. Картина маслом.

Оператор Александр Кузнецов сочетает разные стили: есть и жанровые сценки, и авангардистские планы, построенные на цветовом контрасте. В основном же это затуманенные дали, камышовые заросли, тихое, глубокое небо – в эпической раме развивается камерная история.

…А Эльза решила, что станет матерью.

[1] Цит. пост Михаила Ямпольского в Фейсбуке от 14.02.2015.

«Под электрическими облаками»
Автор сценария, режиссер Алексей Герман-младший
Операторы Евгений Привин, Сергей Михальчук
Художник Елена Окопная
Композитор Андрей Суротдинов
В ролях: Луи Франк, Мераб Нинидзе, Чулпан Хаматова, Виктория Короткова, Анастасия Мельникова
«Метрафильмс», Linked Films, Apple Film Productions, Telewizja Polska, Tor Film
Россия – Украина – Польша
2015

«Пионеры–герои»
Автор сценария, режиссер Наталья Кудряшова
Оператор Руслан Герасименков
Художник Ася Давыдова
В ролях: Наталья Кудряшова, Дарья Мороз, Алексей Митин, Юрий Кузнецов и другие
Кинокомпания «СТВ», Мастерская «Сеанс»
Россия
2014

«Чайки»
Автор сценария, режиссер Элла Манжеева
Оператор Александр Кузнецов
Художник Денис Бауэр
Композитор Антон Силаев
В ролях: Евгения Манджиева, Сергей Адьянов, Евгений Сангаджиев, Дмитрий Мукеев, Любовь Убушиева
Студия «Телесто»
Россия
2014