«Сейчас хуже, чем на войне. Не пойму, где свои, где чужие», – говорит главный герой сериала «Ленинград-46» Игорь Данилов (Сергей Гармаш), почти цитируя начальницу Джеймса Бонда М, которая ностальгически вспоминала «холодную войну»; и не только эту даму из разведки, но и режиссера-дебютанта Дмитрия Тюрина, такими же словами описавшего настроение вернувшихся с чеченской войны героев своего фильма «Жажда» по повести Андрея Геласимова.

Данилов – типичный герой постмодерна, когда стерлись границы между добром и злом, хорошим и плохим, когда исчезли ориентиры.

Постмодерн по-настоящему как раз и начался с концом второй мировой, растекался неравномерно по пространству и времени, пластовался архипелагом, оставляя незатронутыми отдельные участки. В хрущевские и брежневские времена в СССР он искусственно сдерживался, не допускался к границам страны, внутри которых жестко действовали этико-политические нормативы советского героического мифа. Соответственно цензура стояла на страже, не допуская постмодернизма в искусстве и литературе. Так что если сам постмодерн по жизни где и был (а как и не быть в условиях тотального двоемыслия), то языка его описания не было (или он действовал в подполье). Рестрикции начали ослабевать к концу империи, и тогда в кино стали появляться «хорошие плохие» герои – или антигерои, как их было принято обозначать на Западе.

Данилов как раз из таких: по мере развития сюжета храбрый ветеран войны, интеллигентный и благородный вузовский преподаватель русской литературы превращается в хладнокровного и безжалостного убийцу по прозвищу Учитель, не теряя при этом зрительских симпатий. Конечно, и в самые густопсовые советские времена встречались на экране обаятельные преступники вроде вора Огонька из «Ночного патруля», но начальство тогда было очень недовольно, что артист Марк Бернес слишком хорошо его сыграл. Вообще же если «хороший человек» «оступался», преступал закон, то к финалу непременно исправлялся. И уж во всяком случае никогда такой персонаж не становился центром повествования, глазами которого будто и увидены все события, даже те, очевидцем которых ему реально не приходится быть.

«Ленинград-46» в постановке Игоря Копылова выполнен не то чтобы в жанре, но в стилистике «N-ск 46» и вписывается в ряд культовых сериалов «Место встречи изменить нельзя» и «Ликвидация», совпадает с ними по времени действия и по приглушенному, выцветшему колориту, легкому расфокусу, условно документирующими содержание. Декор соблюден в максимальной степени, оснащен убедительным потертым бытовым набором атрибутов, снабжен звуковым фоном – Вадим Козин, «Амурские волны», блатняк и, поскольку место действия культурная столица, – «Горные вершины», «Песня варяжского гостя», «Песня Левко». Портреты Сталина и транспаранты как визуальная доминанта эпохи присутствуют на всех фонах. Курят папиросы, носят широкие брюки и пиджаки с накладными плечами, а бывшая жена Данилова Люся (Анна Табанина) даже отправляется перебирать гнилую картошку на рынке в крепдешиновом платьице.

«Ленинград-46»

Когда действие происходило в Москве («Место встречи…»), фигурировала Марьина роща, в которой «мало, что ли, «малин», как говорила Манька Облигация. Когда в Одессе («Ликвидация») – колоритные евреи с характерным говорком. Теперь Ленинград – и значит, разводные мосты, университет и Эрмитаж. И поскольку это постмодернистское сочинение – цитат тут изобилие, и включаются они – благодаря вкусу авторов сценария Елены Строгалевой, Игоря Копылова и Владимира Измайлова (идея Андрея Тумаркина) – с явным ироническим лукавством вплоть до финальной сцены на Волховской ГЭС, где Данилов и журналист-предатель-диверсант (Виталий Коваленко) вступают в последнюю схватку, как Шерлок Холмс с доктором Мориарти над Рейхенбахским водопадом. Еще более искусно обыграна черная кошка из «Места встречи…». Здесь это настоящая ленинградская послевоенная кошка, каких, говорят, вагон привезли чуть ли не из Сибири, чтобы избавиться от крыс. Своих кошек в городе после блокады не осталось ни одной. И вот бандиты во главе с вожаком Витей Музыкантом идут на дело, а дорогу им перебегает черная кошка. Кто-то хочет ее прибить, но Витя останавливает: после войны кошка в Ленинграде – счастливая примета. И строго добавляет: «Кошака не трожь!» Очень емкая деталь. (Между прочим, в мини-сериале «Дубровский», показанном на том же НТВ вслед за «Ленинградом…», в ударной сцене поджога кистеневского дома нет знаменитого момента, когда мужик-душегуб лезет в огонь спасать кошку; зритель не поверил бы – не те теперь нравы, не то что в России XIX века и даже середины XX.)

Однако же самая большая ирония, на мой взгляд, состоит в том, что Игорь Данилов, знаток русской литературы, не узнает в своей жене икону женского литературного свода Татьяну Ларину. Ситуация такая. Покуда Игорь мотался по госпиталям и искупал грех плена в штрафбате, он понапрасну отправлял письма на родину, потому что жена Людмила и дочка были в эвакуации, мало того – получили на него похоронку. Потом дочка заболела, и рядом с Люсей нарисовался Муляров (Владимир Богданов), обещавший помочь с лечением, ежели она выйдет за него замуж. И она поступила так, как поступила бы на ее месте любая мать: вышла замуж и вылечила ребенка. Когда же «похороненный» муж явился перед ней и позвал с собой, она – ну минимум из чувства благодарности к человеку, который помог в самую трудную минуту, – Игорю отказала. «Ты нас бросил и ушел на фронт», – говорит она, и ее слова не следует понимать слишком буквально – это эмоциональный выкрик женщины, вынужденной поступать по законам материнства и понятиям чести. Другому отдана и буду век ему верна. А далее Игорь теряет все материально осязаемые блага – квартиру и работу. Он впадает в отчаяние, всю меру которого однажды высказал вору в законе Лавру (Александр Лыков): «Нет никакой любви. Бога нет. И спасения нет. Есть только жизнь, ее прожить нужно. Но ради чего?»

В одном эпизоде Игорь греется в пустом сарае у костра. Берет в руки томик Пушкина. Раскрывает, но чтение не идет, и он бросает книгу в огонь. Игорь не только Татьяну в Люсе не узнал, но и в себе не узнал Онегина. По теории Вяч. Вс. Иванова, Пушкин в своих крупных вещах писал о смертных грехах – скупости, прелюбодеянии… «Евгений Онегин» – о грехе уныния, которое и довело главного героя в том числе до убийства друга на поединке. Отчаяние и опустошенность уныния превратили Данилова в убийцу. Классическая русская история получилась, хотя первым на память приходит американский сериал «Во все тяжкие».

Тридцать две серии – это, по западным меркам, три полноценных сезона. Нам, к нашему удовольствию, щедро показали все сразу, по две серии в день. Энциклопедия русской жизни: госчиновники и бандиты, беспризорники и милиционеры, рыночные торговцы и цирковые артисты, музыкант симфонического оркестра и скупщик краденого, ректор университета и управдом, экспатка и матерый нацист, оборотень-журналист и девушка мечты, причем все на своих местах исправно ведут свои линии. Сто пятьдесят действующих лиц, и актеры (не говоря уж о самых главных) первостатейные – Александр Лыков, Алексей Горбунов, Даниил Страхов, Эдуард Флёров, Андрей Шарков. Смотреть на них – чистое наслаждение.

Конечно, при обилии материала не обошлось без оборванных линий или лишних эпизодов. К примеру, как-то жаль беспризорных ребятишек, которых и Данилов, и его антипод, начальник отдела по борьбе с бандитизмом Юрий Ребров (Евгений Миллер, достойный контрагент Гармаша), в меру пожалели, а потом забыли, что странно, – после гибели одного из них. Может, создатели «Ленинграда…» испугались чересчур явного сходства и не дали своим героям пойти по пути Гоцмана – Машкова, усыновившего беспризорника. А еще не особо верится в то, что можно было диверсантам так легко ходить через финскую границу – разве она не на замке была? В те-то времена? Иной раз поражаешься наивности начальников, сидящих в ментовских кабинетах – неужто они не в курсе, что стены имеют уши и можно позволить сестрице подполковника Нине (Елена Коренева), только что приехавшей с одним и явно не набитым, а пустым, как всегда в нашем кино, чемоданом из Парижа, произносить пламенные речи против Усатого, сидя под его портретом! Немудрено, что ее тут же, не дав дойти до дому, замели: странно, что брата-милиционера Морозова (Александр Аравушкин) не тронули, даже оставили работать на прежнем месте и носить передачи в Большой дом.

«Ленинград-46»

Смущает и латиноамериканско-сериальный злодей, откормленная тыловая крыса Муляров, из-за которого не только весь сыр-бор разгорелся, – он регулярно встает на пути главных героев, строит одну кознь за другой, с него все как с гуся вода, и хоть он вроде на примете у «органов», но те почему-то слишком медлят, что было совсем не в духе времени. Так что понадобился герой без страха и упрека Морозов, эффектно застреливший его прямо в кабинете, чтобы наконец убрать со сцены. Еще один шоу-стоппер из разряда сказочных – эпизод в машине, где Юрий Ребров вроде как попал в ловушку диверсантов. Как полагается в кино, прежде чем убить жертву, потенциальный убийца долго ему что-то объясняет, признается в преступлениях и проч. – в общем, тянет время, чтобы по закону жанра самому оказаться на его месте. В «Ленинграде…» происходит беседа о судьбах России. Диверсант говорит: «Все европейские реки впадают в мировой океан. И только главная река этой страны – Волга – впадает в Каспийское озеро, болото! Здесь никогда ничего не будет». Тут зритель должен озадачиться; вот сейчас Реброва пристрелят, а мы так и останемся с Волгой, которая в болото… Но откуда ни возьмись у Реброва появляется пистолет, и, пару раз стрельнув гаду в голову, он негромко произносит: «А самая большая река у нас – Обь!»

Но это все частности. Главный фокус – история Данилова, обаяние которого, конечно, заслуга Сергея Гармаша. Он все знает про своего героя и в нужных местах не старается его приукрасить: стрелять так стрелять. Но мы видим, как он любит свою дочку и Веру (Александра Богданова) – женщину, которая не смогла его предать, даже узнав его вторую, темную сторону. Имя девушки, конечно, приторно значащее, но Вера дается Данилову ненадолго, только чтоб мы не забыли, что в глубине души человек-то он хороший и утрата ее заставила его идти вразнос. Данилов – Джекилл и Хайд, и в каждой «идентичности» действует по предлагаемым обстоятельствам. Однако ж из любых самых опасных обстоятельств он выходит сухим из воды (бывает, что и почти буквально: это когда его машина, которую настигали менты, рухнула с моста; вышел из вод и пошел). В этом ракурсе его история – сказка про колобка. Колобок уходит и от одного, и от другого, и от третьего, вот уж вроде сейчас должны его взять, а он медленно проходит за спиной понурившего голову Реброва – и поминай как звали. А то Ребров и сам его отпускает по джентльменскому соглашению.

Но в конце концов колобка все-таки должны съесть. И при всем постмодернистском замесе конец его ждет по-советски модернистский: остановив врага, задумавшего взорвать открывающуюся Волховскую ГЭС, он в смертельном объятии вместе с ним бросается под шлюзы и искупает свои грехи перед властью, которая торжествует победу в мирном труде по восстановлению народного хозяйства. И кто теперь будет считать, сколько на его совести загубленных душ.

«Ленинград-46»
Оригинальная идея: Андрей Тумаркин
Авторы сценария Елена Строгалева, Игорь Копылов, Владимир Измайлов
Режиссер Игорь Копылов
Оператор Дмитрий Плюснин
Художник Георгий Мичри
Композиторы Дарин Сысоев, Анатолий Зубков
В ролях: Сергей Гармаш, Евгений Миллер, Алексей Горбунов, Анна Табанина, Владимир Богданов, Даниил Страхов, Александр Лыков, Эдуард Флёров, Андрей Шарков, Дмитрий Лебедев, Валерий Бояринцев, Михаил Горский, Дмитрий Паламарчук, Александр Аравушкин, Виталий Коваленко, Елена Коренева, Игорь Сергеев, Александра Богданова и другие
«Триикс Медиа»
2015
Россия