На фестивале австрийского кино показали дебют Даниэля Хёсля «Солдат Жаннетт» – хит прошлогоднего Роттердамского фестиваля (премия «Тигр» за лучший фильм). О том, что может в нем поразить или отвратить публику, Зара Абдуллаева.

Удивительно в этом дебюте беззастенчивое обращение с банальной сюжетной схемой и перфектные картинки. Прямой взгляд на приметы, фактуру венской буржуазности, а также на убогую рутину жизни на ферме, расположенной в красивой горной местности, завораживает режиссера, склонного к визуальным контрастам. Этого насмотренного, профессионально уверенного дебютанта тешат больше всего визуальные эффекты (или аффекты). Поэтому ему нет нужды лепить характеры – достаточно их обозначить, сделав «объектами современного искусства». И вставить в параллельные миры, которые он пересекает по сути банально, а по картинке и мизансценам резко и саркастически, демонстрируя разнообразные умения своего взгляда на австрийскую столицу и провинцию.

Плоскостное изображение венской части картины, в которой фигурирует немолодая Фанни (Йоханна Орсини-Розенберг), экстравагантная особа в брендовых пальто, сменяется пейзажами, подернутыми туманом, заполненными живописным лесным массивом и механизированной животноводческой фермой, где томится молодая Анна (Кристина Райхсталер) в грязных резиновых сапогах.

«Солдат Жаннетт»

Два этих мира (Шапиро) Хёсль снимает без иллюзий относительно «богатых и бедных», интересуясь исключительно способом, ракурсом съемки. Крупные планы, фронтальные мизансцены, внимание к деталям (например, камера ловит на прилавке пальцы хозяина бутика, которые украшены перстнями и кольцом с магендовидом) венской части сняты в эстетике дизайна, частью которого является Фанни. Поэтический или брутальный реализм фермерской части, напротив, отсылает к парадокументальному кино. В любом случае для Хёсля эстетика – мать анархической Фанни и мачеха замотанной или даже забитой Анны.

Свободная от рабочих будней Фанни шляется по бутикам, оставляет там тысячи евро, а на улице бросает драгоценные пакеты в мусорный бак. Заглядывает она от нечего делать и в кинотеатр, где на экране лицо дрейеровской Жанны, а в зале Фанни громко храпит. Зато она исправно посещает занятия боевых искусств (не под «ником» ли солдата Жаннетт?) и отдается косметическим процедурам, массажу. Особое удовольствие режиссеру доставляет съемка «телесности», когда на экране чьи-то сильные руки месят мышцы спины, заполнившей экран, стройной Фани с грубым лицом, а точнее, обликом героини северных саг. Живет Фани в отменной буржуйской квартире, но за аренду не платит – решение, видимо, принято, и ее оттуда выгоняют, сменив замок. Заполучив в банке мешок денег, она отправляется в «никуда». Но билет в поезде не покупает. Этот эпизод Хёсль решает «рафинированно»: на экране красуются извилистые рельсы, озвученные за кадром диалогом вежливого кондуктора с высокомерной Фанни, отказывающейся платить и называющей адрес своей подруги в Цюрихе, которой она задолжала, но отдавать жалкие для нее двести тысяч тоже не желает. Наверное, просто устала от денежных операций и перемены, смены одежды, особенно платьев, пальто.

«Солдат Жаннетт»

Деньги, взятые в банке перед отъездом прочь из Вены, Фанни сжигает ночью, разведя костер в лесу, и попадает на ферму. Ее там привечают. Она помогает по хозяйству, одетая затрапезно, что ей очень к лицу. Когда же с любовником, простолюдином-хамом, Анны она режется в карты, девушка с фермы украдкой меряет дизайнерское платье столичной штучки. Фанни, конечно, увидав примерку, это черное маленькое платье дарит простушке и увозит ее с постылой фермы. Теперь в «никуда» отправляется Анна. Фанни возвращается на ферму, на свежий воздух, но дальше спойлеры запрещены.

«Солдат Жаннетт»

Недоумение по поводу этого опуса или приязнь, которое может вызвать столь кинематографически отточенный дебют, связаны с решением режиссера свести к сатирическому плакату содержательные коллизии товарно-денежных отношений. Но не только. Он веселится, демонстрируя, что богатые склонны к авантюризму с упертой самоотдачей, а бедняки неизменно мечтают вырваться из грязи в красивую жизнь, которая их пока, как Фанни, не утомила. Очень нехитрая мысль. Зато картинки впечатляют, потому что Хёсль уверен, что кино – это (avant tout) изображение.