В третьем и заключительном каннском репортаже Вадим Рутковский объясняет, почему решение жюри под председательством Джорджа Миллера на самом деле вполне логично, и бросает прощальный взгляд на фильмы главной конкурсной программы.

Настоящий кинофестиваль – не просто случайное собрание пусть даже очень хороших фильмов, но гипертекст, в котором фильмы – главы единого целого. Жюри 69-го Канна сочло лучшей не самую показательную главу – социальную драму Кена Лоуча "Я, Даниэль Блейк". Но разочаровывающее решение выглядит, если отстраниться от эмоций, логичным.

Фильмы говорят – со зрителем и друг с другом, складываются в узоры, прочерчивают линии, и неважно, выглядят они так же гламурно, как "Служанка" Пак Чан-ука, или щеголяют бедностью кадра, как "Неизвестная девушка" братьев Дарденн.

69-й Канн – это фестиваль с женским лицом. В галерее кадров-портретов – отмеченная актерской наградой смешная филиппинка Жаклин Жозе (нелепая, глуповатая Мама Роза в одноименном фильме Брильянте Мендозы, угодившая в полицейский участок за неловкую торговлю наркотой) и царственная Соня Брага, образчик достоинства в любых жизненных обстоятельствах (из "Водолея" Клебера Мендонсы Фильо). По-немецки сдержанная Сандра Хюллер, чья облаченная в формальные корпоративные вериги героиня (в "Тони Эрдмане" Марен Аде) способна эффектно спрыгнуть с катушек, и интровертная Кристин Стюарт, ставшая почти синонимом аутичного ghost детектива "Персональный покупатель". Изабель Юппер – "Она" Пауля Верхувена, чувствующая себя абсолютно раскованной в секс-вселенной голландского мастера, и Саша Лейн – American Honey Андреа Арнольд, почти подросток, несущийся по дороге с облаками.

"Она", режиссер Пауль Верховен

69-й Канн – семейный роман. Даже одинокий вдовец Даниэль Блейк из фильма-победителя обрел свою суррогатную семью, не кровную, но близкую родню – соседку с двумя детьми разного цвета кожи. Даже беглянка из музыкального роуд-трипа Арнольд нашла семью в коммуне неприкаянных ровесников, представляющих почти четверть американских штатов. Семьей (а еще сладкой игрой в "не забудь, ты скоро умрешь") одержимы Педро Альмодовар в "Хульете" и Ксавье Долан, отхвативший Гран-при за "Это всего лишь конец света". О семье-муравейнике – румыны Пуйю ("Сьераневада") и Мунджу ("Бакалавриат"), бразилец Мендонса Фильо ("Водолей"). О семье-мифе – Ален Гироди ("Стой прямо") и Брюно Дюмон ("В тихом омуте"). О непростых отношениях дочерей и отцов – Верхувен и Аде. Свои маленькие ячейки строят пары из "Лавинга" Джеффа Николса (в суровой, нерасположенной к межрасовым бракам Америке 1950-х), "Патерсона" Джармуша и "Коммивояжера" Асгара Фархади (приз за сценарий и актерская награда Шахабу Хоссейни – его герой выдерживает неврозы и истерики жены, ставшей жертвой нападения неизвестного мужчины, не менее стойко, чем джармушевский Паттерсон – стряпню своей мимимишной иранской подруги). Идентифицировать личность "Неизвестной девушки", определить ее принадлежность к роду – идея фикс дарденновской героини.

"Коммивояжер", режиссер Асгар Фархади

69-й Канн – об уязвимости любой маленькой крепости: опасность подстерегает на каждом шагу – как судьба, как сумасшедший с бритвою в руке, дикий лесной зверь, вломившийся в номер мотеля "Пасадена" в "Неоновом демоне" Виндинга Рефна, неизвестные насильники в "Бакалавриате", "Коммивояжере", фильме "Она". 21 фильм складывается в картину тревожного и страстного мира, существующего то по законам нуара, то в жанре гротескной комедии, но чаще опровергающего все законы и правила: жирный полицейский (у Дюмона) может взлететь в небеса, как воздушный шар. (Отдельно стоит упомянуть и о совсем шизофренических маленьких радостях синефила – открытия в фильмах странных буквальных перекличек, вроде оленя у Альмодовара и Верхувена или каннибализма у Дюмона и Виндинга Рефна). В победители вышел самый традиционный, без сюрпризов рассказ – эстетство и новации проиграли политической внятности левого толка.

"Бакалавриат", режиссер Кристиан Мунджиу

Джордж Миллер в каннском жюри не новичок – он входил в судейскую коллегию в 1988-м году, когда "Золотая пальмовая ветвь" была вручена скандинавской саге Билле Аугуста "Пелле-завоеватель" (председателем тогда был Этторе Скола), и в 1999-м, когда при председателе Дэвиде Кроненберге главные награды, Palme d'Or и Гран-при, достались более радикальным работам – "Розетте" тех же Дарденн и "Человечности" того же Брюно Дюмона. Если у Миллера хорошая память, он наверняка заметил, что братья не изменились, разве что в сторону схематичности и сухости, зато Дюмон теперь хохмит, но очень уж однообразно, и его комедия ужимок приедается за первые 20 минут. Лоуч, правда, тоже не меняется, его фильм легко представить, прочтя синопсис (от полудюжины предшествующих этот отличает депрессивная интонация и отсутствие хэппи-энда). Но Миллер, как голливудский профи, способный держать внимание и экшн-антиутопией о Безумном Максе, и мистико-сатирической комедией про иствикских ведьм, и байкой о вежливом поросенке, не мог не оценить дар Лоуча-рассказчика.

"Я, Даниэль Блейк" – 100 довольно напряженных минут о вдовце-плотнике, пытающемся выбить из государства пенсию, ибо работать ему не позволяет состояние здоровья. Если верить Лоучу, в Британии пожилым и просто одиноким безработным людям еще хуже, чем в России, из вариантов – либо на дно, в голод, холод, нищету, либо, если повезло родиться женщиной, пусть даже некрасивой, на панель. Возвышать кинематографический голос в защиту бедных – очень благородно. Смущает наивный популизм Лоуча, в благодарственной речи призвавшего нарядный каннский зал покончить с треклятой неолиберальной экономикой, приведшей мир к катастрофе.

"Я, Даниэль Блейк"

Смущает и большевистская прямота, с которой Лоуч перекладывает всю ответственность на социум и государство, хотя можно цинично заметить, что его героиня могла бы учиться, вместо того, чтобы плодить нищету, а Даниэль Блейк, не способный справиться с компьютерной анкетой, говоря прямо, туповат.

Но в решении жюри есть бронебойная логика – отдать дань злободневности, щегольнуть позерством, объявить о неравнодушии преуспевающих людей к "голодающему классу", показательно поддержать "братьев меньших". Логично, что автор анархистской поэмы "Безумный Макс" поддержал левацкое кино, пусть непритязательная эстетика Лоуча и разительно не схожа с визуальным беспределом самого Миллера.

Забавно, что вместе с президентом жюри награду вручал Мел Гибсон – представитель другого, консервативного лагеря. О том, кто получит "Пальму", Гибсон явно не догадывался, высказав надежду, что приз так же изменит судьбу победителя, как "Безумный Макс" когда-то изменил его судьбу. Лоучу летом исполнится 80, приз ему вряд ли чем-то поможет, и уж тем более не понадобится его героям: они даже компьютер в глаза не видели, а о том, что где-то есть такой Каннский фестиваль, просто не подозревают. В кадре они часто оказываются рядом с рекламными плакатами – не просто "два мира, две идеологии", но две планеты.

Самый luxury фестиваль на свете кокетливо поиграл в демократию. Но в дисбалансе наград его трудно упрекнуть: за бортом остались только самые радикальные (и гениальные) образцы гиперреализма ("Сьераневада") и антиреализма ("Неоновый демон"). "Пальма" 79-летнему леваку уравновешена Гран-при 27-летнему Долану – асоциальному поэту неврозов, воспоминаний и скелетов в семейных шкафах. Приз за режиссуру разделили между Мунджу, чей "Бакалавриат" – пример режиссерской и человеческой внятности, и Ассайясом, автором самого загадочного фестивального фильма "Персональный покупатель".

"Неоновый демон", режиссер Николас Виндинг Рефн

В нем героиня Кристен Стюарт – девушка-медиум – тщетно пытается выйти на связь с духом покойного брата (прибегая к занятным культурным кодам – спиритуальным абстракциям реальной шведской художницы начала ХХ века Хильмы аф Клинт и вымышленному, снятому самим Ассайясом, фильму о спиритических опытах Виктора Гюго, сыграл которого поп-звезда Бенжамен Биолай). Большую часть экранного времени она проводит в переписке с неизвестным; хоррор на экране мобильного телефона до Ассайяса точно еще не снимали.

"Персональный покупатель", режиссер Оливье Ассайяс

Лично мне обидно, что у American Honey только самый "невзрачный" приз жюри, но, в конце концов, в Канне – как на Олимпиаде, главное – участие.