Мировой кинематограф, представленный в программах «Зеркала», отражал подчас противоположные эстетические установки. Евгений Майзель рассказывает о двух интересных фильмах-лауреатах, которые скорее всего больше не будут показаны в России. Не уступая в художественном отношении фильмам-победителям фестиваля – «Тесноте» Кантемира Балагова и «Я не мадам Бовари» Фэна Сяогана, они представляют современную режиссуру – основанную на импровизации, но глубоко продуманную, ускользающую от дефиниций, но бьющую точно в цель.

В конкурс «Зеркала» вошло немало разного рода road movies. Запомнились, в частности, трепетная немецкая мелодрама «Белые ночи» Томаса Арслана об отношениях отца и сына, проводящих каникулы в Норвегии; драматическое странствие юноши, сыгранного модным актером Барри Кеоганом, к своему художнику-кумиру, промотанное задом наперед, в «Хочу быть, как ты» болгарского режиссера Константина Боянова. Но наиболее энергичный и жутковатый трип случился в индийском религиозном хорроре «Сексуальная Дурга», повествующем о «загадочной поездке в самое сердце Тьмы» и победившем в этом году на авторитетном роттердамском кинофестивале. Жюри «Зеркала» тоже по достоинству оценило длинные изобретательные планы, в результате чего картине был присужден приз за лучшую операторскую работу (оператор Пратап Джозеф).

Здесь надо сказать несколько слов о контексте, малоизвестном российскому зрителю. «Сексуальная Дурга» – третий полный метр Санала Кумара Сасидхарана, уже вполне видного представителя Молливуда, этого отдельного и весьма самобытного направления, представленного кинематографистами из штата Керала. Поклонник, что неожиданно, Кшиштофа Кесьлевского, продолжатель дела керальского гуру Джона Абрахамса с его «народным кино» и революционным «копилефтом», Сасидхаран любит прятать серьезные размышления под видом будоражащих, щекочущих нервы историй. Современный индийский кинематограф все чаще обращает внимание на амбивалентный статус прекрасного пола в традиционном индийском обществе: горячее поклонение богиням мирно уживается с пренебрежительным отношением к простым женщинам из плоти и крови, с бесправием обычной индианки. Мужское насилие и всевластие приводит к процветанию двойных стандартов, которым и посвящены многие местные картины последних лет – такие, как «Рассерженные индийские богини» Пана Налина или "Parched" Лиины Ядав (оба фильма – 2015 года). «Сексуальная Дурга» подхватывает эту феминистскую линию эстетически нетривиально, комбинируя постановочно-импровизированный сюжет с чужой документальной хроникой, причем поиск смысла этого сопоставления полностью возложен на зрителя.

«Сексуальная Дурга»

Поздней ночью парочка торопится на железнодорожную станцию. Ее зовут Дурга, в честь влиятельной богини, его – Кабир (и он, возможно, мусульманин, что важно, поскольку – как и в «Тесноте» Кантемира Балагова – смешанный союз служит здесь, в ксенофобском окружении, источником повышенного беспокойства за судьбу влюбленных). Кажется, покидая родные места в столь поздний час, Кабир и Дурга скрываются от преследования. По дороге их подбирают, обещая подбросить до вокзала, двое уголовного вида мужчин на минивэне – вскоре выяснится, что это контрабандисты оружием. Запоздалые попытки отказаться от любезности ни к чему не приводят. Даже после того, как героев наконец отпускают на все четыре стороны, адское путешествие, заставляющее дрожать от страха, не кончается (этот тонкий сюжетный момент, к слову, снимает «ответственность за происходящее» со злобных уголовников и переносит его на более сложные, безличные материи).

Одновременно с развитием  напряженного действия (которое, несмотря на быструю езду, в сущности остается на месте) зрителю время от времени показывают документальные фрагменты праздника в честь богини Кали (Garudan thookkam) с его экстатическими ритуалами, выражающими абсолютную преданность высшим силам – танцами, жертвоприношениями, процессиями, протыканиями кожи и подвешиванием прямо за кожу на крюках (так называемые «висящие орлы»).

«Сексуальная Дурга»

«Сексуальная Дурга» – фильм гораздо более провокативный и вызывающий в культурном контексте Индии, чем может показаться за ее пределами; даже его название на традиционный индийский слух звучит кощунственно (представьте себе в наших пенатах премьеру какого-нибудь, например, «Иисуса с эрекцией» или «Магомета без штанов», чтобы понять, чем в набожной стране чреваты такие заголовки для их автора). Важным достоинством этого эмоционально насыщенного фильма стало и то, что режиссеру удалось выразить свою мысль без слов, при этом к тривиальной публицистике она не сводится: перед нами не просто впечатляющий приговор обществу, но и своего рода индийская версия «Счастья моего», – шокирующий, но и глубоко метафизический образ страны, в которой – вопреки условной России Сергея Лозницы – есть дороги, но нет направлений, и потому герои обречены мчаться на сумасшедшей скорости из ниоткуда в никуда.

«Сексуальная Дурга»

С бешеным родео «Сексуальной Дурги» странным образом перекликается и контрастирует другое замечательное road movie – совсем не напряженное, а скорее буколически расслабленное, и тоже основанное на импровизации.

Однажды вечером на каком-то очередном open-air-фесте в Истрии, среди повального пьянства и блуда появляется худой и смутно знакомый Роко. Безмятежно, но настойчиво он обходит все компании и зовет каждого, включая меланхоличного рассказчика, не спать, как обычно, до обеда, а поехать рано утром вместе с ним смотреть какие-то невероятные фрески в монастыре Градина, до которого автобусом отсюда всего ничего. Человек шесть, самых утомленных однообразием оргий и алкоголизма, соглашаются. И вот, сонные, они уже трясутся в автобусе на проселочной дороге. Его поломка на полпути никого не пугает. Роко убежден, что цель близка, и возглавляет шествие. Начинаются бесконечные лесные дороги и тропы, смутно напоминающие о Бунюэле и Альберте Серра, о Хайдеггере и состязании Ахиллеса с черепахой. Солнце печет все сильнее, а путники начинают – по самым разным поводам более или менее символическим – откалываться от группы. Или просто теряться из виду. Последнее как будто отсылает нас к «Пикнику у висячей скалы» – единственному референсу, упомянутому, кажется, всеми рецензентами этой картины, но не подразумеваемому самим автором (с этой картиной Питера Уира режиссер ознакомился уже в процессе съемок).

«Короткая экскурсия»

Такова завязка хорватской «Короткой экскурсии» Игоря Бежиновича (не спутайте ее с 15-минутной «Очень короткой экскурсией» 2014 года того же автора, снятой по мотивам того же романа), получившей заслуженный приз за режиссуру, а также разделившей с «Теснотой» Балагова приз молодых кинокритиков «Голос» – что довольно забавно, поскольку перед нами картины, исходящие из взаимоисключающих представлений о кино, об искусстве и об искусстве кино. В отличие от российского шедевра, хорватский фильм не шокирует, не пугает, не бьет по заведомо больным местам, не загоняет в каморку авторского кошмара, пусть это даже кошмар реальности. Как и положено фильму с таким названием, «Экскурсия» вообще не теснит, но странным образом освобождает – выводит зрителя из его уютной катакомбы дефиниций на территорию неопределенности, где тебе самому решать, что ты только что увидел.

«Короткая экскурсия»

В «Короткой экскурсии» расслабленными – или утомленными вплоть до забытья – кажутся все: актеры, импровизирующие на грани постдока (да и актеры ли они?); члены съемочной группы, едва ли караулящие «лучший свет»; режиссер, очевидно признающий в качестве метода хорошо задобренную госпожу удачу. Но и повествует, если вдуматься, этот расслабленный фильм тоже о расслаблении – будь то рассредоточение ветреных паломников, ускользание самого события или распыление в пространстве и времени субъекта, наделенного целеполаганием и единством апперцепции. После мощной, драматической «Тесноты», да и после «Сексуальной Дурги», фильм Игоря Бежиновича может показаться несерьезным, даже любительским. И все-таки в нем есть то, чего не смог достичь Балагов в своей блестяще организованной и полностью удавшейся погоне за шедевром, – обаяние таинственности.

«Короткая экскурсия»

Получившись не такой уж короткой для своих участников-персонажей, 75-минутная «Короткая экскурсия» раскрывается постепенно, в послевкусии. И дает тем больше, чем дольше о ней думаешь. Как загадочный Роко, она упорно ведет тебя, несознательного и уставшего, сквозь себя самого, обнаруживая поистине беккетовскую изощренность и проницательный взгляд на современного человека с его безосновательностью и меланхолией.