С 17 по 19 сентября в петербургском кинотеатре «Великан Парк» проходят показы самой популярной программы «Послания» – международного конкурса экспериментальных короткометражных фильмов In Silico. В нем зрителей ждут интимные фотопьесы и фильмы-афоризмы, странствия Улисса и гимны Московии. Уголок осмысленной абстракции и вкрадчивой кинопоэзии вновь посетил Евгений Майзель.

На фоне остроактуальных доков (международный и национальный конкурсы, «Панорама.doc»), коллекций фестивальных хитов («Кино Сверхреальности»), тематических подборок (современная анимация, «Документальное кино северных стран«, «Сопротивление. 1968-2018» и так далее), уникальных ретроспектив (Джема Коэна, Майка Хулбума, Михаила Литвякова…) и прочего множества отличных программ «Послания» экспериментальная секция In Silico смотрится скромно: ни тебе синефилии, ни хайпа, ни гламура. Имена авторов, даже самых известных в своей области, как правило, ничего не скажут даже образованному киноману; звезд в этих фильмах тоже не встретишь; нередко и сюжет их толком не перескажешь. Тем не менее, фильмы именно этой секции как никакие другие самыми простыми и чуть ли не каждому доступными способами ставят самые важные, иногда фундаментальные вопросы; именно эти непретенциозные миниатюры предлагают нашему вниманию самые широкие вариации независимых авторских нарративов, произведенных, как правило, в одиночку, то есть без участия больших денег и индустрии с их прокрустовыми эффектами. (В этом ракурсе, к слову, эксперимент можно понимать и как форму принципиального творческого одиночества, возвращающего нас к бескомпромиссной авторской политике, распространенной среди режиссеров-авангардистов.) Вероятно, именно это обстоятельство – а также среднестатистическая длина фильма (не превышающая в этой программе 10 минут), привлекательная в глазах современного зрителя с его тягой к «экономии времени» – привели к тому, что за последние годы популярность секции выросла настолько, что в этом году показы In Silico было решено перенести из маленьких залов в большой зал кинотеатра «Великан».

Вопреки квазилатинскому названию, отсылающему к высокотехнологичному био-моделированию, In Silico не ограничен виртуальной реальностью и компьютерными технологиями. Как на блошином арт-рынке, здесь отыщется и шестнадцатимиллиметровые экзерсисы, и абстрактная анимация, и эстетский концептуализм, и политавангард. По словам отборщика Михаила Железникова, жанровая полифония объясняется тем, что он сам каждый год честно пытается заново понять, что такое экспериментальное кино и какими бывают кино-эксперименты. (В самом деле, неопределенность этого явления кажется настолько вшитой в его существо, что в наиболее радикальном виде может быть выражена так: экспериментальное кино существует до тех пор, пока мы не вполне понимаем, что это такое, но верим, что оно есть.) В этом году попытки куратора осознать природу современного экспериментального короткометражного кино увенчались составлением программы из девятнадцати картин производства дюжины стран продолжительностью от 3 до 15 минут.

Отсутствие бюджета и вкус к минимализму у наиболее последовательных независимых кинематографистов стимулируют повышенное внимание к драматургическим и пластическим ресурсам изобильной повседневности. В результате у авторов, чутких к таинству природы и природным формам, возникают своеобразные «фильмы-микроскопы» – ловко увеличивающие малое до вселенских размеров и обнаруживающие в нем огромный полноценный мир. Таков «Поток VIII» японца Хироя Сакурая, год за годом снимающего водные массивы снаружи и изнутри оросительных систем. Или – «Лестничный танец пластиковой бутылки» российского режиссера Михаила Басова, в котором бутылка то дрожит на ветру, а то пускается в бешеный степ (или, точнее, стайр-денс), оказываясь и глубокомысленной метафорой в духе восточной поэзии (мне уже приходилось писать о дзен-буддистских мотивах у таганрогского гуру), и одновременно – оммаж голливудским мюзиклам.

«Лестничный танец пластиковой бутылки»

В In Silico нередкость – посвящения классике, обращения к истории кино. В этом году за синефильский фетишизм отдувается как будто лишь один фильм – 5-минутный концептуалистский «Эпизод» финской художницы Йонны Кины. В нем мы видим то, что обычно остается за кадром, и не видим то, к чему привыкли: шумовики озвучивают знаменитый эпизод убийства в «Психо» Хичкока.

«Поток XIII»

Впрочем, не всякий концептуализм так бескровен и невинен. В 7-минутном коллаже «Три несчастных случая» немца Йенса Печо, собранных из чужих съемочных материалов, мы видим три сцены реальной гибели каскадеров во время съемок трех разных фильмов. Оказывается, смерть в кино невидима, практически неотличима от постановки, а экран служит ложным алиби, с одинаковым безразличием запечатлевая не только искусство, но и то, что не может и не должно быть показано.

Одним из явных сквозных сюжетов, объединивших многие фильмы In Silico этого года, стало обращение к прошлому. Так в анимационном «Улиссе» китайца Чао Шу (не дерзость ли, кстати, называть «Улиссом» фильм длиной в 10 минут?) герой вспоминает детство, стремясь вновь увидеть этот исчезнувший мир.

«Улисс»

Когда Жан Эпштейн писал, что мгновенная фотография – одна из форм движения, основанная на мгновенных подсознательных сцепках «мыслей-ассоциаций» (в отличие от «мыслей-фраз», характерных для традиционной литературы), он подразумевал особый тип наратива, близкий сюрреализму с его свободными, «иррациональными» ассоциациями. В 13-минутном «Колодце желаний» немка Сильвия Шеделбауэр показывает лес через серию, казалось бы, «одних и тех же» вспыхивающих «мгновенных фотографий», без непредсказуемых переходов с образа на образ, как в 3-минутном «Визите» француженки Беранжер Креспи. Тем не менее, мигающий лес превращается в мистическую и завораживающую арену подспудных или вытесненных воспоминаний.

«Колодец желаний»

Экспериментальными бывают не только технические решения, но и сам рассказ, его внутренняя образная система. В 11-минутной Hiwa Жаклин Ленцоу (Греция) герой делится странным, но изобретательно снятым сном о больных детях и Афинах, «над которыми светит такое слабое солнце, что на всем лежит отблеск смерти».

Сосредоточенный строй многих фильмов – тонких, лирических зарисовок, так сказать, «интимных фотопьес», как мог бы назвать их Вэчел Линдзи, уравновешен подчеркнутой легкомысленностью других миниатюр – остроумных, игривых и совершенно посюсторонних. Может быть, самая очаровательно беспечная среди них – 6-минутный «Армагеддон 2» американца Кори Хьюза, в котором через серию эксцентрических или комических эпизодов зритель знакомится с бытовой компьютерной культурой Кубы и ее медленным интернетом.

И все-таки типичные, если можно так грубо выразиться, фильмы этой секции основаны на каком-то одном нехитром приеме или образе, ключ к которому зритель должен подобрать самостоятельно. Иногда это совсем не трудно, иногда ключа нет вовсе, а иногда усилия по его подбору выглядят ненужными. Похоже, что таинственный и чарующий образ погружения матери и дочери в прибывающие воды морского залива в одном из самых красивых фильмов всей секции – «Сентябре» южно-корейской видеохудожницы Нари Шин – не требует никаких расшифровок. 

«Сентябрь»

В то же время нехитрый, но емкий, лаконичный и доходчивый образ Великобритании в 4-минутной «Песне Европы» британца Джон Смита, не содержит никакой туманности относительно того, что режиссер хотел сообщить, рифмуя постройку тоннеля под Ла-Маншем в конце XX века с нынешним «Брекзитом» и снимая меланхолическое караоке бегущей строки в автомобильной пробке.

«Песня Европы»

С «Песней Европы» перекликается еще один российский фильм-участник конкурса – 14-минутные «Гимны Московии». Их режиссер Дмитрий Венков – известный художник, лауреат премии Кандинского (за фильм «Безумные подражатели») предлагает 14-минутное медитативное, под тревожно-торжественную музыку композитора Маноцкова, путешествие по перевернутой столице России, от которой мы видим лишь плывущие по опрокинутому вниз небу верхушки зданий. Как «Песня Европы» проводит нехитрую транспортную аналогию печальному, по мысли режиссера, выходу Великобритании из ЕС, так «Гимны» учреждают новый образ Москвы – и однозначный, и – в отличие от фильма Смита – таинственный, с отчетливой метафизической нотой.

«Гимны Московии»

Этот величественный и холодный трип по голубому небу, аки по воде, открывающий нам Москву непривычную – безлюдную и застывшую – чем-то напомнил въезд переизбранного президента РФ в Кремль в мае этого года на собственную инаугурацию по вымершим, тщательно «зачищенным» от горожан улицам столицы. Есть и другая параллель, с еще одним фестивальным гастролером этого года – неигровым фильмом Маннэ Багдасарян «Адаптация», этим абсолютным антиподом компьютеризованных «Гимнов», воспевшим современный Ереван – теплый «аналоговый» город живых людей, полных затаенных чувств и надежд. Оба фильма дарят чувство свежести и радость от кинематографии, взыскуемую еще Анри Бергсоном, но кажется, сопоставление портретов армянской и российской столиц, древнего, но обжитого города и пустынного центра гигантской империи, говоря многое об их характере, оказывается не совсем в пользу нашего Третьего Рима.

PS К моменту опубликования этого текста украинский режиссер Олег Сенцов голодает уже сто двадцать восьмой день.