В Москве продолжается фестиваль NET. О спектакле «Великая и невероятная история коммерции» (театр «Компани Луи Бруйар») французского режиссера Жоэля Помра – Зара Абдуллаева.

«Великая и невероятная история коммерции» французского режиссера Жоэля Помра – история камерная и вечерняя. Она длится в приглушенном свете. Встреча в гостиничных номерах коммивояжеров, обсуждающих итоги дневных продаж, перебита видео. Короткое «кино» разделяет место действия с соответствующей мебелью, люстрами, мягко освещающими очень темную сцену. Отделяет оно и время – революционные телерепортажи 60-х пугают участников спектакля экономической рецессией. После революции 68-го, обещавшей «конец капитализма», после видеопроекции, документирующей безлюдные стоптанные марши, убогие лестничные площадки, закрытые двери, то есть путь-дорогу коммивояжеров, они оказываются в нулевых. В новых гостиницах с иной мебелью, лампами, где персонажи изменят под взглядом Другого (персонажа и времени) свои прежние роли.

Игровые/неигровые элементы этой частной, совсем не великой, хотя и обобщенной истории коммерции составляют щемящую атмосферу, конфликтность режиссуры Помра. В первой части тертые по видимости торговцы обучают незадачливого новичка втираться в дома потенциальных покупателей и втягивают его в этюды с воображаемой дверью, с хозяевами квартир («Месье…» – «Мадам…», – натаскивает ушлый коммивояжер партнера по сценке), демонстрируют навыки, обусловленные правилами игры во время охмурения покупателей. Во второй части не до игры, поскольку, чтобы продать справочник по правам человека, надо эти самые права усвоить уже не только по рабочей необходимости. Тут требуются навыки посильнее. Или даже иной горизонт понимания собственного существования.

Пять коммивояжеров в поисках клиентов, которых они должны заставить подписать контракт, – люди беспробудно одинокие, далеко немолодые, с животиками. За исключением одного, неопытного. В 60-е Франк (имя, фамилия актера Людовика Мольера смахивают на псевдоним) – неудачный коммерсант. Он не в состоянии заработать, чтобы платить за квартиру, обеспечить невесту. После ее ухода (мотив разрыва отзывается духу 60-х, ибо жених все время говорит барышне о деньгах, видится неуместным материалистом), Франк громко плачет - и внезапно становится удачником.

«Великая и невероятная история коммерции»

В прагматичные как будто нулевые он перерождается в преуспевающего Фредерика, теперь завидного мужа. После того, как его буквально на ровном месте и за сценой бросает жена, он рыдает навзрыд. Успокаивает несчастливца коммивояжер постарше, неудачник хуже некуда. Свершилось «рондо» судьбы Франка-Фредерика. Надо ли говорить, что дореволюционные коммивояжеры получили в нулевые годы роли безнадежно устаревших ремесленников?

Протагонист фронтира (между эпохами) – Франк, чье имя омонимично французскому дензнаку, он же Фредерик, проигравший, несмотря на коммерческий взлет, «личное дело». Впрочем, Помра избегает детерминистской жесткости, определяющей социальные и персональные связи этих коммивояжеров, один из которых в первой части совершил попытку самоубийства с помощью товара для продажи – пистолета с холостыми патронами.

Вместо смерти коммивояжера, некогда зафиксированной Артуром Миллером, Помра предъявляет его (их) истраченную, убийственную жизнь, зациклинную на предприимчивой хватке любой ценой, включая уловки обмана, то есть игровую технику. Но даже если удача им в какой-то день улыбнется, счастья все равно на употребленных лицах персонажей-артистов не видать.

Диалоги спектакля обязаны практике вербатим, прошедшими редактуру Помра. Актеры встречались с коммивояжером 60-х и с продавцом, практикующим в нулевые. Точность реплик пандан реализму мизансцен обнаруживает экзистенциальный тон, настроение спектакля, чуждого натуральной школе. Тонкий конфликт, явленный в неприметной и достоверной пластике этих обывателей, в саднящем душу освещении, «выбирающем» группу лиц из темноты сценического пространства и кромешной неприкаянности торговцев, воссоздает мир кривых зеркал в отсутствии всяких отражений.

«Великая и невероятная история коммерции»

Разговоры о доверии, командном духе, употребленные (в прямом и переносном смысле) продавцами в 60-е, превращаются в речь, заточенную на риторике корпоративной этики нулевых. Столь же хрупкую или вообще нереальную, как и солидарность шестидесятников. Хотя они верят в свои реплики, и актеры не дают усомниться в побуждениях персонажей, наступающих тем не менее на горло их действиям. Эти жалкие удачники/неудачники, впаривающие в революционные 60-е «сигнальный» пистолет, а в нулевые – справочник по правам человека, мечены и застарелым отчаянием, и бесконечным бесправием. И, конечно, границами обыденного сознания, разорвать которые можно лишь благодаря ударам личной судьбы. А такие удары могут порой обмануть их трудовую судьбу и поспособствовать ее выгоде. Но и в этом случае мир не станет для них светлее. Художник по свету – Эрик Суайе, при участии Рено Фуке.