Венеция-2011: Игра

К середине 68-го Венецианского фестиваля разочарования усилились, но ошеломительное впечатление от второй (после «Голода», получившего в Канне «Золотую камеру») картины Стива Маккуина перекрыло раздражение от знаменитых и уже обласканных молодых режиссеров. Пора бы уже перестать приглашать на фестивали Тодда Солондза, который снимает все слабее и слабее, а нынешняя премьера «Темная лошадка» по стилю, жанру, посылу — практически мини-ситком, несмотря на якобы фирменную иронию этого американского невротика, так и не дотянувшегося до роли наследника Вуди Аллена.

Сложнее обстоит дело с греческим режиссером Йоргасом Лантимосом, награжденным в Канне за фильм «Клык». Его новый опус называется «Альпы» и имеет шансы быть отмеченным жюри, поскольку отвечает запросам на «авторское кино», находящееся в полумертвом состоянии. Вполне оригинальный сюжет «Альп» (так называется подпольная фирма, члены которых берут на себя — разумеется, за деньги — роли почивших людей, дабы утешать своим присутствием их родных и близких) не кажется слишком искусственным, несмотря на откровенный идиотизм. Так, например, медсестра больницы далеко не юного возраста, поставляющая клиентов для этой фирмы, переодевается в шортики школьницы-теннисистки и ведет «обычные» для умершей разговоры с ее родителями, выяснив перед смертью предпочтения девочки — вплоть до «любимого киноартиста». Впрочем, ближе к финалу Лантимос сдвигает бытовой абсурд в сторону почти трагедии, хотя сам финал ее «запарывает», и этот сдвиг, связанный с истерией медсестры, лишенной полюбившихся клиентов, а значит, и смысла жизни, а не только заработка, как-то примиряет с кипением страстей вокруг восходящей греческой звезды.

Не обошлось в обеих программах (конкурсной и в «Горизонтах») без отработки традиционной фестивальной темы про нелегалов в Европе. Хотя после «Гавра» Каурисмяки можно было бы с подобными сюжетами повременить. Эммануэле Криалезе, чей фильм «Новая земля» получил несколько лет назад в Венеции Гран-при, — вполне способный режиссер, не выдержавший испытание новой картиной. Называется она «Твердая земля», а представляет собой сентиментальный рассказ о плохих и хороших жителях сицилийской деревни, которые губят и спасают африканских беженцев. Одна из беженок, выплыв из моря, тут же рожает младенца, которого с тем же энтузиазмом, что и соседи в Гавре, но в режиме «социалистического реализма», смелая сицилийская семья переправит на материк. При всем том это наивное кино все же лучше претенциозного дебюта знаменитого бельгийского видеоартиста и режиссера короткометражек Николаса Провоста, цинично использовавшего сюжет про нелегалов — тоже приплывших к берегу по морю, чтобы продемонстрировать гламурные картинки, пардон, кадры. В них он тщательно и с размахом, не забыв про компьютерную графику, запечатлел контрасты европейского города с ночлежками для больных грязных нелегалов и модными галереями, шикарными офисами с нарядными богатыми европейцами. Не обошлось и без плевка в давно смехотворную политкорректность. Герой, точнее, антигерой — могучий африканец — соблазняет преуспевающую европейку и, кажется, отравит после сексуальных наслаждений ее благополучную жизнь. Игра против политкорректности в антураже дизайнерских вылизанных кадров очень противна. Тем более, что рядом — вне конкурса — был показан страшный, как эхо «Забавных игр» Ханеке, фильм шведского режиссера Рубена Ослонда «Игра». (Она была представлена в каннском «Двухнедельнике режиссеров», но в Венеции ей решили сделать специальный оммаж.) Так вот, шайка черных мальчишек, шутя и играя, средь бела дня, в городском транспорте и на улицах доводит трех шведских школьников до полубезумия, издевается, заставляет подчиняться, грабит. Режиссер снимает этот тихий, даже «веселый» ужас без эффектов. Репортажно. Эти изверги развлекаются и знают, что ничего им не будет, ведь они — парии, ведь у них, действительно, несчастных, в глазах леваков и даже обывателей, но шведских, а не наших, «презумпция невиновности». Нестерпимо честное кино. Но при этом еще тонкое, с абсолютным слухом и ритмом.

Что же до конкурсного «Стыда» Маккуина, то он требует отдельного разговора, который, конечно, состоится на страницах «ИК». Пока же упомяну, что второй фильм не только известного, но настоящего художника Стива Маккуина доказал, что в режиссуре этот человек будет жить долго. В центре «Стыда» — тридцатилетний менеджер компании, которого играет Майкл Фассбендер, выросший в Ирландии, учившийся на актера в Лондоне. Он же — протагонист в «Голоде» — становится, нет, стал выдающимся актером с колоссальным будущим, если Маккуин сыграет для него ту же роль, что Скорсезе для Де Ниро. Замах тут таков. Не меньше. Этот красивый, обычный нью-йоркер измучен запросами — зовом своего тела. Оно не дает ему покоя, заставляя использовать интернет, дорогих проституток по вызову, опускаться на нью-йоркское дно, заводиться при взгляде на случайную пассажирку в метро, пытаться вступить в нормальные отношения. Второй герой этого фильма — Нью-Йорк, снятый англичанином Маккуином так, как снимали этот город лучшие американские режиссеры лет сорок назад. Притом, что этот вечный город здесь совершенно сегодняшний. Разве что пробежки, проходы по нему Фассбендера озвучены «Гольдберг-вариациями» Баха в исполнении Глена Гульда. Брендон — герой Фассбендера слушает дома музыку на виниле. К нему приезжает сестра — поп-певица с собственными неврозами. Ее играет Кэрри Маллиган, выбранная Лоне Шерфиг для своего английского дебюта «Воспитание чувств». Она в «Стыде» исполняет в баре песню «Нью-Йорк» — вариацию блюза. Несентиментальный, нецеломудренный брат, которого она достала, который не желает внимать ее жалобам, плачет. Подробности об этом фильме, который не постыдился бы показывать японским синефилам герой картины Амира Надери «Стоп! Снято», впереди.