Свобода против воли. «Свободная воля», режиссер Матиас Гласнер

«Свободная воля» (Der Freie Wille)

Авторы сценария Маттиас Гласнер, Юдит Ангербауэр,

Юрген Фогель

Режиссер Маттиас Гласнер

Оператор Маттиас Гласнер

Художники Том Хорниг, Конни Котте

В ролях: Юрген Фогель, Сабина Тимотео, Андре Хеннике, Манфред Запатка и другие

Colonia Media, Label 131, Schwarzweiss Filmproduktion

Германия

2006

В русской традиции «воля» легко уживается со «свободой» благодаря воспетой в песнях казацкой вольнице и пресловутой широте славянской души, для которой разница между свободой и своеволием на степных просторах не так уж велика. Немцы принесли нам свое понимание «воли», отличное от общеевропейской «свободы» и отпраздновавшее свой позднее развенчанный триумф в философии Ницше и фильмах Лени Рифеншталь.

Немецкое кино после проигранной мировой войны вновь и вновь проигрывает сюжет свободной воли. То в стиле махрового экспрессионизма Ланга и Мурнау, то в жанре провокационных мелодрам Фасбиндера. Когда наконец очередной передел мира немцы выиграли, причем бескровно, это создало тромб в перенапряженной кровеносной системе национальной культуры. Имея лучшее в Европе финансирование и вроде бы переживая пассионарный подъем объединения нации, кинематографический организм остался вял и мало способен к энергичным умственным движениям.

Фильмы типа «Беги, Лола, беги» и успех молодежных комедий показали готовность к жанровой конкуренции с Голливудом за свою публику. Но, как и появление блокбастеров в России, это не избавило немецкое кино от комплекса провинциальности (сходная ситуация — в российском кино, с его упованием на блокбастеры). Ему по-прежнему не хватает репрезентативных явлений, которые могли бы инициировать международную киномоду. Ему, достигшему хороших профессиональных показателей, недостает харизматических личностей и художественного радикализма. «Свободная воля» Маттиаса Гласнера — первый за долгое время фильм, где все эти компоненты блистательно присутствуют.

Гласнер успел создать себе имя в музыкальных и кинематографических кругах, пожил в России и Америке и в 90-е годы обратил на себя внимание фильмами «Секси Сэди» и «Фанданго». Тогда же, в 90-е, он основал кинокомпанию Schwarzweiss Filmproduktion («Черная вода») вместе с актером Юргеном Фогелем. Мне неизвестны более детальные обстоятельства биографии режиссера, но факт остается фактом: с 2000 года он, вопреки явному успеху и возлагаемым на него надеждам, работает в основном на телевидении,

выходит из сферы модных фигур и возвращается в большое кино только сейчас, автором «Свободной воли». Очевидно, такой фильм требовал не просто долгой подготовки, но молчаливой паузы, внутреннего дистанцирования от суеты и тусовки.

Какой-то скрытый процесс произошел и в жизни Юргена Фогеля. Опять же не знаю, что так повлияло на внешность актера, но патентованный красавец превратился сегодня в не очень молодого человека с усталым лицом и кривыми зубами, к тому же в жизни он маленького роста, хотя в сценах насилия из «Свободной воли» кажется почти великаном. Выступивший в свое время в роли сексуального психопата в ироническом гротеске «Секси Сэди», Фогель стал первым кандидатом в звезды новейшего немецкого кино — еще до Морица Бляйбтроя и Франки Потенте. Внешность видного арийского блондина в сочетании с подвижной актерской техникой делали его незаменимым кандидатом на самые выигрышные роли. Но хотя он сыграл за эти годы немало, «Свободная воля» — первый фильм, где о Фогеле впору говорить как о большом актере. Кроме того, он один из сценаристов, сопродюсер и вообще душа этого проекта, что было подчеркнуто в решении жюри Берлинале, наградившего «Серебряным медведем» не фильм (достаточно спорный, чтобы объединить жюри), а именно Фогеля — за художественный вклад.

Мы знакомимся с его героем Тео в момент, когда он с отвращением моет посуду в кухне курортного ресторана, потом судорожно отбрасывает гору стекла, выбегает, садится в машину и несется по прибрежным дюнам. Его безумный взгляд и трясущиеся руки не оставляют сомнений, что встреченной им по дороге велосипедистке не поздоровится. Он валит ее на землю, тащит в кусты, далее идет сцена насилия — одна из самых тягостных и подробных, какие доводилось видеть в кино.

Далее мы видим Тео девять лет спустя. Он только что освобожден из психушки и пытается начать новую жизнь в общежитии под патронажем социального работника Саши (Андре Хеннике). Бывший преступник, принявший большую дозу сексуальных репрессантов, намерен даже стать ролевой моделью для своих товарищей по несчастью, доказать им, что можно победить болезнь. Он устраивается на работу в типографию и всеми возможными способами пытается подавить в себе демона женоненавистничества, иногда выслеживая очередную жертву, но в последний момент, когда та уже в руках, отпуская ее: это несостоявшееся насилие, вероятно, позволяет испытать суррогат оргазма.

Фильм принимает совершенно другое направление, когда Тео знакомится с Нетти (Сабина Тимотео), дочерью своего босса по типографии. Ее отношения с отцом не вполне проявлены, но скорее всего девушка стала жертвой инцеста. Ее и Тео парадоксально сближает как раз то, что должно бы их развести — тяжелый эмоциональный опыт в отношениях с противоположным полом. Нетти бросает дом и едет в Бельгию стажироваться на шоколадной фабрике, где неожиданно ее настигает Тео — вовсе не с целью насилия, а движимый впервые возникшим в его сердце подобием любви. Они почти не разговаривают, но их дуэт — из тех редких образцов психологического слияния, который не знаешь, кому ставить в заслугу — режиссеру или актерам. Сабина Тимотео — не просто точная партнерша для Фогеля, но актриса, обладающая мощным магнетизмом, и полноценный соавтор фильма. Тяжелая первая половина картины оборачивается катарсисом — прекрасной сценой в церкви, где герои, прижавшись друг к другу, слушают льющуюся из органа «самую печальную музыку на свете» — «Аве Мария». Однако вскоре после этого, когда кажется, что сердца очищены от скверны, что установлен баланс счастья и согласия, Тео совершает новое насилие: прошлое не отпускает.

Тема, поднятая в фильме, принадлежит к числу болезненных и неприятных, хотя кино научилось и ее подчинить своим развлекательным задачам: вспомним цикл о каннибале Лектере. Насилие — привычный и чаще всего нерефлексируемый антураж коммерческого кинематографа. В картине Гласнера есть эпизод, когда Тео и Нетти идут в кино. Мы не видим ни одного кадра, но слышим какофонию звуков — стрельба, взрывы, крики во всем богатстве долби-стереоэффектов. Потом герои выходят из кинозала. «Хороший фильм», — говорит он. «Да», — соглашается она. Больше о таком кино сказать решительно нечего.

«Свободная воля» — нелегкий для просмотра, почти трехчасовой черно-белый фильм, от которого невозможно оторваться. Последняя часть картины превращает Тео в трагическую фигуру, в живой образ вины, за которую надо расплачиваться. То, что в свое время привело героев друг к другу, теперь разрушает их союз. Нетти ищет встречи с жертвами Тео и выясняет, что жертвы не бывают бывшими. Одна такая встреча кончается расправой в женском туалете, где на Нетти рикошетом обрушивается насилие, а в качестве орудия возмездия выступает ерш для унитаза.

После жесткой неэстетичной сцены — последний виртуозный поворот художественной оптики, которыми так богата эта картина. Особой пластической элегантности исполнена сцена в том самом бельгийском городке, где герои начали свой путь в неведомое: теперь Нетти крадется за Тео почти так же, как он в свое время следовал за своими жертвами. Она настигает его в темноте на берегу моря с бритвой в руке и перерезанными венами. «Аве Мария» откликается финальной мизансценой Пьеты: Нетти, олицетворяя милосердие, держит на руках своего грешного Иисуса. В этом кадре свобода и воля достигают — каждая своей — высшей точки и сливаются в полной тождественности.