В субботу. Сценарий

Бегут ноги сами по себе, голова вбок. От огня глаз не оторвать. Там, за городом, на АЭС, пожар гуляет, и вентруба над блоком вдруг свечой во тьме встала! И по улицам напролом инструктор Кабыш — по газонам, цветам. К горкому партии, ноги знают.

А начальство все равно скорей, всегда впереди. Уже вниз они навстречу по ступенькам, «рафик» как раз подкатил. Кабыш в последнюю минуту в ряды нестройные втесался.

— Это такое чего?

— Мирный атом, чего. Крыша вон опять у них. Как в позапрошлом.

— Шибко пламя высокое, нет?

— Так битум с керамзитом кровля. Уже обком к нам в гости на огонек.

Не до разговоров, торопятся. Верхушка партийная, инструктор дверцу предусмотрительно распахнул, уже при деле был. Еще прокукарекал вовремя:

— Подарок нам на Первомай! Как подгадали к празднику!

Секретарь из «рафика» даже высунулся.

— Кабыш, родной! Да как серпом по яйцам!

Дверцу перед ними сам, они же и захлопнули у него перед носом, чуть не прищемили. Внутрь не пустили, нет. И еще не задавили едва, пока на пожар разворачивались, инструктор кузнечиком отскочил.

Лишним постоял и на огонь далекий опять побежал. Может, даже быстрей еще. На своих двоих по шоссе за начальством вслед. У каждого свой транспорт.

Погасили, пока бежал. Пламя у Кабыша на глазах вниз и вниз сползало, и осталась над блоком вместо свечи труба обгоревшая. И брандспойты огонь уже на крыше в клочья рвали, до конца душили, всё. Канал технологический под луной заблестел, пейзаж сразу вернулся. И выплыл из ночи пруд-охладитель перед АЭС, рыбаки на мощеном берегу, им все нипочем было.

В проходную инструктор влетел, в ворота распахнутые, не останавливался. Пожарные, черные от копоти, возле машин рукава скатывали, сами себе фарами светили. А Кабыш без устали в полутьме по территории все рыскал, пока «рафик» не разглядел. У корпуса управления в сторонке стоял, к стене незаметно приткнулся. И пустой, конечно, без пассажиров.

И догнал он начальство, по коридорам длинным пометавшись, — из кабинета вышли, никуда не делись, вот они.

Но вроде как вдруг размножились, среди своих теперь еще чужие были, и военный даже с ними, генерал. Шли по коридору быстро, молча, и Кабыш скромно в хвост им пристроился.

Но тут свои, за чужими семеня, будто почувствовали и оглядываться стали, знаками недовольными его останавливать, от процессии отрезать. А потом, не вытерпев, один развернулся и в обратную сторону грозно пошел — к Кабышу прямиком, к нему. И это секретарь был.

— Ты здесь чего?

— На пожар.

— Потушили когда, герой?

Да нет, улыбался уже секретарь, зря инструктора напугал. И за плечи даже по-свойски его обнял, повел. Постарше был, но тоже молодой.

— Ладно, Валерка. Я сам до такой степени пересрал с этим атомом мирным, прямо себя не помнил. Это ж такое могло, чего нам головой вообще не понять, да? Невозможно, и лучше человеку не надо, вот такое... кранты, Валерка, вот до сих пор трясет, чуешь?

— Да.

— А ты вроде спокойный.

— Нет.

Очки у секретаря и впрямь от волнения запотели. Но вел и вел упорно Кабыша по коридору в обратную сторону, на выход, объятие железным было.

И прошли они мимо пожарных опять к проходной, жизнь обратно отматывая. И секретарь все шаг ускорял. Но вздыхал уже с облегчением.

— Отбой, Валерка, всё. Бак, конечно, жахнул у них, СУЗ этот аварийный, не без того. И рады малость плюнули, как водится. Но реактор нормально, главное. Реактор, понимаешь ты, нет?

Чуть не бежал уже секретарь, Кабыша за собой тащил. Еще на ходу подбадривал:

— Ты это... ты поспи иди, а утром ко мне на свежака, с праздниками надо шевелиться или как? Кросс, концерт там, мероприятия, чего у нас после митинга, надумал?

— В общих чертах.

— Ничего не отменяется.

— Да ясное дело.

— Наоборот. Вроде теперь реабилитироваться за атомщиков должны, это тоже понятно?

— Утром, как штык! — не сомневался Кабыш.

Секретарь сам его за ворота вывел, только там отпустил.

— На трибуне на праздник со мной встанешь, заметано?

— Спасибо, Сергей Петрович.

— Под трибуной свое отходил, считаю.

— Да.

— Отбегал! — засмеялся секретарь, шутку приберег: — Кросс три километра за начальством... рекордсмен, елки!

Кабыш тоже смеялся.

— Ну, чего не идешь? Иди. Можешь даже шагом.

Расходясь, они еще обернулись разом друг на дружку. И Сергей Петрович пальцем на всякий случай погрозил.

Пошел, вернулся — и прежним своим маршрутом, за секретарем, конечно, по пятам, спину его из виду не теряя. А когда терял, все равно шага не сбавлял, будто след невидимый уже был для него по всей АЭС прочерчен.

По коридорам Кабыш, по лестницам вверх-вниз нюхом волчьим до конца самого — и в укрытие станции попал, в бункер. Дальше не было пути, тупик, а ему дальше и не надо было. Дверь потянул тяжелую и внутрь проскользнул, всё.

Сразу и не понял, куда нос сунул, и пожалеть не успел.

— Город спасать! Эвакуировать! Сейчас прямо!

— Так Москва! Их отмашка! Не дают, нет!

— И чего нам, значит? Вот чего нам?

— Ждать комиссию. Самим не рыпаться.

— Стронций в воздухе, плутоний с цезием в щитовидки, букет! Диффузия на большие расстояния... на город! Это как?

— А пострадавшие на блоке, аж бурые все, загар ночью, как из Сочи, смертники... дозы летальные, не рыпаемся?

— И панику не сеем, главное. Панику!

— Бак рванул СУЗ, версия? И реактор цел? И фон нормальный с ядерным загаром? Так всю субботу и будем?

— А как еще? Ну, как? У Москвы когда на поводке?

— Дышать, есть, пить... жить нельзя! Да вообще, может, Хиросима!

— Ну-ка, истерику отставить!

— Знаем только мы, понятно? Только мы знаем. Вот которые здесь!

А хода назад у Кабыша не было, всё. Ушел бы, как вошел, исчез скорей, да только руки, ноги — вдруг паралич. Так и стоял, глаза вытаращив.

— На хер все мероприятия отменить, загнать народ по домам!

— Суббота, выходной. Жизнь отменить?

И голос наконец раздался громкий. Чуть ни шепотом между собой начальники, а тут голос:

— Ты еще «Нагасаки» скажи!

В сторонке там человек сидел, сразу не разглядеть. И встал, когда время пришло, и первого же из компании выдернул, кто под руку попался:

— Был там? Наверх поднимался? На блок?

— Никак нет!

— Сам видел? Глазами своими? Что реактор разрушен, ты видел или нет?

Секретарь ему как раз попался, Кабыша лукавый наставник.

— Признаки налицо все!

— На лице все! На роже у тебя! Наверх марш! Доложишь! На блок! Пошел!

Среди своих и чужих человек, видно, главный самый был. Со стола бумаги взял, листал спокойно.

— На двести пятьдесят рентген зашкал? А чем вы это, собственно, что за такие приборы детские? Нормальных приборов нет на станции?

Подчиненные оправдывались:

— Непроектная авария.

— И чего?

— И склад завалило.

Главный человек встал посреди бункера и молчал. И сам себе под нос сказал в тишине, улыбка даже проскользнула:

— А такого не может быть. Не может. Он не взрывается. Надежность стопроцентная. Реактор безаварийный, суки.

И всё, пошло-поехало. Бумаги в ярости швырнул, по полу разлетелись. Схватил кого-то, и опять секретарь ему под руку, трясти стал.

— Безаварийный! Безаварийный!

Безаварийный!

Душу вытрясал. И как спичку поднес, все друг на дружку сразу в отчаянии бросились, себя не помнили, кричали, и генерал, за кобуру без толку хватаясь, компанию растаскивал, с ног сбился.

Главный самый, толстое тело переломив, стоял уже, за сердце держась.

И вдруг человека увидел перед собой на полу, очнулся:

— Кто?

Кабыш за бумагами на карачках ползал. Поднимать сразу бросился, рефлекс сработал.

— Кто, кто такой?

Все тоже очнулись вслед за начальником, возню прекратили и дышали тяжело: чего такое это было?! Секретарь, полуживой, очки разбитые с полу по частям собирал.

— Да свой, наш это... его в дверь, он в окно, падло! Нашего горкома инструктор!

Главный на Кабыша смотрел.

— Варежку ты это, завяжи теперь, всё! Чего мы здесь сейчас такое!

Нежелательный свидетель все глаза таращил, сам не свой, попал, как кур в ощип.

— Уже!

— Варежку! Ты только попробуй!

Инструктор выдохнул:

— Партбилет положу!

И тут начальник знак ему сделал: за мной! Кабыш, не веря, следом бросился. Никто не понял ничего, а они уже из бункера выскочили.

Не зря начальник инструктора за собой, поводырем он его.

— Давай четвертый этот, где он хоть есть у вас тут, такой-сякой? Показывай! Давай!

В «Волгу» за ними еще из свиты протиснулись, кто догнал. Поехали в полутьме по территории. Начальник впереди с водителем сидел.

— Горелик, у тебя шкала там какая?

Прибор у дозиметриста наготове был.

— На Хиросиму хватит.

— Давай. Паникеры никак не смерят!

Кабыш в роль вошел:

— Налево. Еще разок. И еще. Так. Направо теперь. И всё, прямо пошел, не ошибешься!

— До упора! — не колебался начальник.

Контуры строений с трубой обгорелой из ночи выдвигались. Огня не было, в недрах глубоко всё громче реактор бухал, дым черный выбрасывал.

Начальник оценил:

— Ух, сердится старик! На нас, Горелик?

— Да пацан он, парубок. Семьдесят пятый год запуска! — отвечал в тон ему дозиметрист.

— Ах ты шкода какая! Вот ремня!

— В отца весь!

— Это кто ж у него?

— Конструктор Доллежаль!

Запищал прибор, среагировал. Начальник не слышал будто, стал еще дозиметриста дразнить, мало было:

— Да нет, Горелик! Все ты!

— Чего это?

— А Горелик!

Дозиметрист серьезным стал.

— Триста! Триста с хвостом! Четыреста рентген, вы чего!

— Не ври, Горелик! — смеялся всё начальник.

— Электроника!

— Вот тем более!

Горелик закричал:

— Графит вон на земле! Крышка! Реактору крышка! Всё! Назад! Пятьсот! Да вы чего, куда!

Впереди завал был, конструкции покореженные, обломки бетона в полумгле... и от графита и впрямь черно!

Ослеп начальник, оглох.

— До упора!

— Шестьсот!

Дозиметрист прибор бросил, водителя сзади душил.

— Куда! Назад! Крышка! Нам! Всё!

Водитель растерялся, что делать, не знал, слушать кого. В лихорадке передачу всё не туда втыкал. И когда заглохли, завести уже мотор не мог, завала напротив как раз встал, подгадал.

Начальник пожурил его:

— А на свечи не жидись, сколько раз я тебе!

И водитель в ответ огрызнулся еще, успел:

— Сколько! Да я их только вот! Чехи эти все фуфло суют!

И тут в голос начальник закричал. И всех скорей наружу тело толстое вывалил, побежал. Сразу ужас его, наотмашь.

На ходу быстроногого инструктора прихватил, ловок стал вдруг, проворен.

И умело им от реактора прикрывался, от лучей невидимых, пригодился Кабыш.

Пятились и в грязь упали, в лужу, что пожарные налили. И отпрыгнул подальше инструктор, но уцепился толстяк опять, ванькой-встанькой вскочил, тут как тут. И обнял снова, не пускал и все к реактору коварно разворачивал, хватка мертвая оказалась.

— Я Маловичко, второй секретарь обкома!

— Знаю!

И заорал уже в объятиях Кабыш, как резаный, без надежды. Из сил последних рвался, ношу непосильную стряхивая, и толстяк в отчаянии ему в руку зубами впился.

Ударил инструктор Маловичко в лицо, рефлекс опять сработал, другой.

И, чуть ни с зубами руку выдрав, побежал от начальства прочь. Быстрей еще, чем вслед.

А водитель все у «Волги» своей столбом стоял, голова кругом шла. Машина, вот она, четыре колеса, а смерть где?

Мчался Кабыш, реактор в спину стрелял. И зигзагами инструктор, перебежками, за преграды прячась. А на открытом пространстве и вовсе от лучей в три погибели он, а то и по земле червем, а как еще?

В машзал только нырнул и обратно сразу, как ошпаренный. И впрямь там кипяток с потолка вдруг на голову, и по всему коридору обломки, стекло битое, черт ногу сломит, и дым, дым... да не жизнь тут спасать, прощаться в самый раз!

А еще человек такой же к проходной по территории рвался, Кабыш в полутьме разглядел. Так вместе парочкой в ворота за пределы и вылетели. И засмеялся секретарь, когда инструктор его на шоссе настиг.

— Коммунисты, вперед! Что, нет, Валерка? — И только хода еще прибавил, скорость переключил. — Кабыш, чего такое вообще происходит, я уже без понятия!

Бежали. Друг за дружкой еле поспевали. Закричал секретарь:

— А я ж там был наверху. На самом-самом. На блоке спецхимии аж! Маловичко погнал, так, нет? И я, Валерка... я в реактор с высоты заглянул, ну, в пасть ему разбитую! Атому я, считай, в душу!

Выдохлись, всё. Шагом пошли. Но шоссе вильнуло, и Кабыш за спутника прятаться стал на манер Маловичко, не стеснялся. Это реактор напрямую опять простреливал, в чем все дело.

Не замечал секретарь, волновался все сильней:

— Хана реактору, как дважды два. Но меня ведь потянуло, Кабыш, что интересно... ну, в пасть ему прыгнуть, веришь — нет? Так вот раз — и солдатиком! Вдруг прямо очень!

Еще дорога повернула, и инструктор в безопасности метаться перестал. Мимо пруда-охладителя они опять, канала с берегами мощеными, и рассвет в воде уже блестел.

И секретарь с верхотуры своей адской спустился, вперед посмотрел, в жизнь.

— Делаем чего? Это рвать из города надо. Валерка, чем быстрей. Сейчас вот прямо без остановки!

Но мысли другие уже азартно страх теснили, подмигивать вдруг он стал заговорщицки.

— Это, получается, и Маловичко хана, так? Так или нет? Валерка, а кто атом в обкоме курировал, кто? Вот! И всё, пошла теперь чехарда? И вошки запрыгали, мы! Ну, эти туда-сюда перемещения, сверху вниз и в обратную, главное, сторону, сечешь? Ты сечешь? — Что-то он еще прикидывал про себя дальновидно и прикинул явно, духом совсем воспряв: — Нет, Кабыш, не сдаемся! Утром ко мне! Заметано! — И удивился, увидел вдруг: — Так утро уже, елки!

И свет всё приходил с началом дня, только лицо Сергея Петровича не розовело никак, темным оставалось. Мощный был загар, до смуглоты и с отливом даже бурым, ядерный.

— Чего, Валерка? — выдохнул секретарь, потому что отпрянул от него Кабыш, бездна сразу пролегла. И стоял Сергей Петрович негром среди дня, губы все шевелились. — А чего, чего? Нет, чего ты?

Силы разом вдруг ушли, пошатнулся он, и кашель долгий придушил. И всё, уже сам по себе секретарь стал, ничего не замечал, и никто ему больше не нужен был. В сторонку попятился, и рвота пополам согнула, наизнанку себя выворачивал.

Кашель Сергея Петровича долго еще инструктор за спиной слышал. У него сил прибавилось только, будто у начальника последние забрал. И ноги хитрые опять бежали, все бежали и кренделя выделывали, когда за людей по пути хватался, прячась. И женщина заверещала уже в его объятиях.

Рыбаки с мест своих насиженных оглядывались, не понимали. Они сидели как сидели, за всю ночь и не сдвинулись, в берег вместе с удочками вросли.

И осветило солнце уже улицы-стрелы, домов панели в геометрии строгой. И вспыхнул впереди ярко наукоград, новенький, как с иголочки весь.

ПОЛНОСТЬЮ сценарий читайте в бумажной версии журнала. Файл .doc (250K Кбайт) можно получить по запросу на

Этот адрес электронной почты защищен от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра. (web-редакция)