Вадим Рутковский считает Каннский фестиваль отличным поводом перестать делить фильмы на хорошие и плохие и предлагает другие системы классификации. Во втором репортаже: American Honey ("Американский милашка") Андреа Арнольд, "Хульета" Педро Альмодовара, "Каменная болезнь" Николь Гарсия, "Неизвестная девушка" братьев Дарденн, La Forêt de Quinconces ("Полная луна") Грегуара Лепринса-Ринге, "Водолей" Клебера Мендонсы Фильо, "Хиссер Хабре, трагедия Чада" Махамата-Салеха Харуна и "Патерсон" Джима Джармуша.

Что такое хорошо и что такое плохо, знал только Маяковский (ну и Бог, наверное, разбирается). Вот American Honey Андреа Арнольд, почти трехчасовой роуд-трип техасской девчонки по имени Стар, нищей из трущоб, оставившей младших сестру и брата на непутевую мать и сбежавшей в бескрайнюю американскую неизвестность с бандой столь же юных ветрогонов. Компания, именующая себя Tornado Tour, колесит по Америке, устраивая привалы в мотелях, чтобы продавать (как это ни смешно звучит) журналы под заказ, по 35-40 долларов за штуку, соблазняя покупателей на истории – и журнальные, и свои, реальные и вымышленные, но непременно жалостливые. На издателе, Кристал, – оплата молодежи еды и проживания, на ее ручном бойфренде, дикаре в брюках а ля Дональд Трамп (Шайя ЛаБеф) – тренинг начинающих коммивояжеров.

Так вот, возвращаясь к нелепости деления кино на хорошее и плохое: прежде чем посмотреть фильм, я наслушался всякого. Indiewire причислил Арнольд к выдаюшимся режиссерам; один знакомый критик чуть не топал ногой от негодования – мол, ничего кроме хипстерских картинок (формат кадра и правда как в инстаграм); другой деликатно сказал, что "интересно" (в фильме "Особого взгляда" "Капитан Фантастик" отец – герой Вигго Мортенсена – растит шестерых леткй в лесу, вне капиталистического общества с его системой образования, не возбраняет читать "Лолиту", но запрещает использовать слово "интересно" – как слишком общее, как лишенную настоящего смысла увертку). Я шел на American Honey через силу, будучи совсем не поклонником предыдущих фильмов британки Арнольд. "Красная дорога", "Аквариум" – оба были в каннском конкурсе, "Грозовой перевал" – конкурс Венеции – и в итоге в это кино влюбился. Анархокоммуна колесит по Америке, лучшей стране на свете, и только и делает, что пьет, поет, танцует и веселится! Это фильм-ди-джей-сет, в который хочется физически попасть, – в отличие от семейной коммуны только что помянутого "Капитана Фантастика", в котором дети празднуют украденным шоколадным тортом День Ноама Чомского, цитируют Билль о правах и думают о здоровой пище. Герои Арнольд, напротив, существуют вне идеологий, они – часть природы, оттого (а не только по причине девичьего умиления) в кадре много жучков-паучков и всякой поэтически красивой живности. Да, пара коллег в ответ на мое завистливое восхищение героями Арнольд призналась, что им хотелось физического истребления этой шумной малышни.

American Honey ("Американский милашка"), режиссер Андреа Арнольд

Ну, у каждого свое отношение к молодости. Некоторым кажется приемлемым даже старческое шамканье "Хульеты" Альмодовара. American Honey is sexy, и вовсе не из-за секс-сцен (они, конечно, есть, но их не больше, чем у того же Альмодовара): животный драйв, энергия, движение, потрясающе безмятежный миг до наступления "дней после детства", последний миг невинности – фильм Арнольд рифмуется с недавним фильмом Ричарда Линклейтера "Каждому свое". С культурным бэкграундом тоже порядок: фургон юных кочевников напоминает и о детской преступной группировке под руководством коварного Фейджина из "Оливера Твиста", и о "Веселых проказниках" из "Электропрохладительного кислотного теста".

Короче, предлагаю другую возможную классификацию: на кино очевидное и непредсказуемое (слово "невероятное" было бы перебором). Куда тебя ведет Арнольд, непонятно. Мы еще не были на этих дорогах, путь героини (отличный дебют Саши Лейн) не запрограммирован. В отличие от персонажей большинства других картин.

Иногда авторы придумывают искусственные навороты, пытаясь хирургически устранить банальность. Так Николь Гарсиа, участвующая в каннском конкурсе в третий раз, за пять минут до финала "Каменной болезни", вялотекущей истории санаторного адьюльтера (между пейзанкой, вышедшей замуж без любви, и тяжело раненым офицером – в исполнении Марион Котийар и Луи Гарреля), вдруг разрешается лихим драматургическим твистом, меняющим ретро-реализм на шизофреническую мистику. Ок, и в генеральную линию фильма, посвященного женской сексуальности, вписывается, но намного интереснее фильм от таких выходок не становится.

"Каменная болезнь", режиссер Николь Гарсиа

Или Дарденны. С одной стороны, они будто бы уловили витавшую в ноосфере претензию "а не попробовать бы вам что-то новое?". В "Неизвестной девушке" они облекают свое обычное упражнение по этике и психологии в почти детективную форму: героиня Адель Энель, доктор из Льежа, четко следуя правилам, не открывает дверь поликлиники на ночной звонок, а утром узнает, что тело искавшей убежища африканской девушки найдено на набережной – без документов, мобильника или чего-то, что могло бы помочь в идентификации жертвы. Адель терзается муками совести и начинает собственное расследование по установлению личности погибшей. Конструкт высосан из пальца – причем, из пальца старческого, анемично бледного, безжизненного. И в качестве детективщиков бельгийские братья тоже не преуспевают: вся интрига сводится все к тем же угрызениям совести, что естественно в дарденновском мире, но недостаточно для мало-мальски увлекательного зрелища.

"Неизвестная девушка", режиссеры Жан-Пьер и Люк Дарденн

По мне, в миллион раз оригинальней не самый удачный и бесконечно нарциссичный внеконкурсный дебют актера Грегуара Лепринса-Ринге (бледнолицый юнец играл, в частности, в "Бедных родственниках" Лунгина и нескольких фильмах Кристофа Оноре). Труднопереводимый La Forêt de Quinconces (имеется в виду система искусственного насаждения лесов – по принципу, который графически отражает пятерка на игральных костях; в англоязычном варианте он называется Fool Moon, то есть "Полная Луна") спродюсирован португальцем Паулу Бранку, всегда тяготевшим к такому претенциозному кино, заигрывающему с театральной эстетикой. Герой, которого сыграл сам Лепринс-Ринге, разбирается в отношениях с двумя девушками, изъясняясь, по большей части, стихами. В какой-то момент это изрядно утомляет, но всё искупает один потрясающий спонтанный танец героев на сцене, у опущенного пожарного занавеса, под пятую симфонию Чайковского (кроме того, Грегуар трогательно играет с размерами кадра, используя три – все тот же инстаграммный квадратик, традиционный 1,85:1 и эпический wide screen.)

La Forêt de Quinconces ("Полная луна"), режиссер Грегуар Лепринс-Ринге

Игры с хронологией предпочитает дебютант основного конкурса, бразилец Клебер Мендонса Фильо. Его "Водолей" – по названию старого кондоминиума на пляже – среди лучших. Безусловно, в этом трехчастном романе о сильной и красивой женщине (главы называются "Волосы Клары", "Любовь Клары" и "Рак Клары") есть прочная драматургическая конструкция, но заданность событий не ощутима: Мендонса Фильо заставляет проживать экранное время вместе с героиней (в "Водолее" на экран с триумфом возвращается легендарная Соня Брага) и по-человечески переживать за ее борьбу со строительной фирмой, покушающейся на старый дом, родовое гнездо, хранилище виниловых пластинок и воспоминаний.

Еще одна универсальная классификация – на фильмы взрослые и детские (независимо от возрастных ограничений). American Honey, конечно, детский сад, торжество божественного инфантилизма, "Водолей" и "Неизвестная девушка" – зрелое, взрослое кино. Взрослый и самый пока впечатляющий внеконкурсный фильм, док Махамата-Салеха Харуна "Хиссер Хабре, трагедия Чада". Если второе имя режиссера Гарсиа – Посредственность, режиссера Лепринса-Ринге – АктерАктерыч, то второе имя режиссера Харуна – Достоинство. Он всегда держит спину вертикально, и в новой картине тоже, давая слово жертвам политических репрессий 1980-х годов.

"Водолей", режиссер Клебер Мендонса Фильо

Этот фильм продолжается за границами кинозала. Процесс над его антигероем – в заглавии имя президента-диктатора, при котором тайная полиция демонстрировала немыслимые высоты в пытках – завершен (Хабре был арестован в 2013-м в Сенагале), но приговор будет вынесен только в конце мая. Харун сводит в одном кадре палачей, толком не понимающих, за что от них требуют извинений (ведь они "всего лишь выполняли приказы") и изувеченных, но чудом выживших жертв – тех, кто спал на трупах как на подушках, в чьи глаза распыляли инсектициды, кому вырывали ногти и отбивали половые органы. Пытки изображены на картинках, напоминающих комиксы – так страшнее. Но и кинематографичнее: такое присвоение немыслимых зверств искусством становится родом терапии.

А самый инфантильный фильм программы – поэтическая элегия Джима Джармуша, сделавшего героем "Патерсона" своего почти что альтер эго: влюбленного водителя автобуса, не пользующегося мобильным телефоном и записывающего стихи от руки в общую тетрадь.

"Патерсон", режиссер Джим Джармуш

Я был бы рад проникнуться этим манифестом старомодности и одухотворенности, но не вышло. Возможно, потому, что хоть немного, но не чужд техническому прогрессу: вот этот текст, например, не написал, а наговорил своему айподу, а он трансформировал речь в эти самые буквы. Ну не чудо ли?!