В российских кинотеатрах начался прокат «Джанго освобожденного», в связи с чем Нина Цыркун изучила жанр и политический подтекст этой картины. Дмитрий Десятирик исследует родословную главного героя.

Франко Неро, в белых перчатках, садится к барной стойке и спрашивает Джейми Фокса, как того зовут. Просит повторить по буквам:

– Д - ж - а - н - г - о. «Д» не читается (doesn’t spell).

– Я знаю.

Конечно, он знает.

Все началось в 1966 году. «Джанго» Серджо Корбуччи с Неро в главной роли снискал колоссальный успех, породил около 70 более-менее известных сиквелов, а в целом счет разного рода имитаций и подражаний идет на сотни. Джанго для истории вестерна – имя без преувеличения архетипическое.

«Джанго», режиссер Сержо Корбуччи

Экспозиция безрадостна. В первом же кадре усталый янки (потрепанные штаны с лампасами северян) под надрывный блюз Луиса Бакалова «Джанго» влачит за собой гроб по грязи. Вокруг ландшафт[1], необходимый и достаточный для безжалостных героев, его населяющих: раскисшая глина под ногами, безлюдные серые руины приграничного городка, покосившиеся кресты на кладбище и зыбучие пески под шатким навесным мостиком, который никто так и не осмелится пересечь.

Это – пространство утрат и лишений, пейзаж после войны, даже войн – сначала Гражданской, затем – местной: банда майора Джексона (Эдуардо Фахардо) против мексиканских герильерос генерала Уго (Хосе Бодало). Единственный очаг жизни – бордель Натаниэля, замечательно сыгранного Анхелем Альваресом, настоящий салон – не салун, – на отделку которого Корбуччи не пожалел красок[2]. Сюда, в эту нейтральную зону посреди прострелянной равнины, Джанго приводит спасенная им Мария (Лоредана Нусиак).

Джанго в четко типажном воплощении Франко Неро – усталый убийца, что возобладал в сумеречном вестерне 1960-х. Небрит, немногословен, смертоносен, поглощен одиночеством настолько, что даже не имеет лошади; седло, неведомо почему, он тащит на себе, но ни разу его не использует.

Франко Неро в роли Джанго

Его изгойство несравнимо с индивидуализмом авантюристов «Долларовой трилогии»; те скачут сквозь прерии к золоту, он тащит гроб сквозь долину смерти. Его мотив – месть, изощренная настолько, что он дважды позволяет Джексону уйти от верной гибели. Тот убил жену Джанго – Мерседес – и потому должен сначала утратить своих людей, богатство и власть и только затем умереть[3].

Отработанного сюжета о мастере интриги, сталкивающем противоборствующие силы ради их взаимной аннигиляции, Корбуччи избегает. Джанго сам стоит целого полка – не только потому, что таскает пулемет в гробу или стреляет из револьвера с нечеловеческой точностью, но и благодаря хладнокровию, с которым просчитывает свои действия. Такие, как он, обречены переживать своих противников. Даже с полностью переломанными руками герой Неро умудряется положить майора с остатками его банды на кладбище, однако причины его неуязвимости лежат глубже законов жанра.

Тщательно разработанный, вовлекающий множество людей план возмездия на поверку оказывается предписанием более могущественных сил. Успешно украв золото сначала у Джексона с помощью мексиканцев, а потом и у самих мексиканцев, Джанго вместе с Марией останавливается у моста через зыбучие пески. Он готов отказаться от мести, чтобы уйти с золотом на другой берег, забыть себя, оставить Джанго среди серых равнин. Но винтовка падает и стреляет сама по себе, лошадь пугается и уносится вместе с повозкой, проклятое золото тонет в трясине. Теперь финальной дуэли с майором не избежать. Слепой случай - орудие Фатума в историях, куда более древних, чем вестерны. Джанго – не имя, а судьба, и, подобно протагонистам барочных драм рока, он покоряется ее повелениям.

«Джанго»

Поэтому он равно непроницаем с мужчинами и с женщинами, с врагами и с союзниками (друзей у него нет), у Натаниэля и на кладбище, в начале и в конце. Окончательная расправа с майором не приносит разрядки. Джанго выходит сквозь ворота кладбища медлительным полумертвецом, неспособным любить или улыбаться, но умеющим убивать с полностью раздробленными руками, семью выстрелами из шестизарядного револьвера. Ждет ли его Мария, получившая пулю от разъяренных мексиканцев, жива ли она – не суть важно. Джанго, всадник без коня, солдат без армии, мститель без стиля, один на бесплодной земле в посеревшей от вечной войны всех со всеми Америке волен уничтожить кого угодно, но не может стать иным.

«Джанго освобожденный»

Джанго-Неро – пленник судьбы. Джанго-Фокс – человек играющий. Одну за другой он исполняет несколько совершенно разных ролей, с каждым разом все убедительнее. Он пишет собственную пьесу и руководит ходом развязки. Игра, как известно – высшая степень свободы.

Ты можешь печалиться, но помни, что любовь пройдет
О Джанго
После дождей засияет солнце
Джанго
Ты должен идти.

Тарантино дал Джанго то, чего у него никогда не было.

Свободен. Наконец-то свободен.

[1] Свою пустыню Корбуччи снимал в Испании – традиционной локации всех спагетти-вестернов, включая «Долларовую трилогию» Серджио Леоне.

[2] При этом наиболее акцентирован красный в разных оттенках, от пурпурного до кремового, но последний лучше не носить, «майор не может терпеть кремовый, зато красный сводит его с ума» – говорит одна из девиц.

[3] Отсылки, подобные камео Франко Неро, рассыпаны по фильму Тарантино в изобилии. «Джанго освобожденный» начинается заглавной песней из фильма 1966 года и все тем же планом героя со спины; правда, на сей раз Джанго тащит не гроб, а неволю, скованный одной цепью с такими же несчастными. Размашистые красные титры идентичны по начертанию в обеих картинах. Мелодия Бакалова звучит потом в музыкальной шкатулке сразу после встречи героев Неро и Фокса; более того, в одном из эпизодов Шульц и Джанго насвистывают ее (!). Герой Неро, собираясь уходить, зовет служанку: «Мерсердес!» Под копытами коней все такая же грязь. Лицо одного из подручных плантатора Кэлвина Кэнди (ДиКаприо) закрыто красным шарфом. Отряд рабовладельца Беннета мчится в атаку на Джанго и Шульца в белых мешках на головах – такие же, только красные колпаки на головах у молодчиков Джексона, да и сам майор с его показным лоском и расизмом (направленным, правда, на мексиканцев) мог бы составить компанию рабовладельцам Тарантино.
Тарантино цитировал Корбуччи и раньше – например, эпизод с отрезанным ухом, который заталкивают в рот священнику, повторен в «Бешеных псах».