В интернете появился русскоязычный перевод последнего фильма Питера Стрикленда «Герцог Бургундии»[1] – оммажа Джессу Франко, а также традициям эксплуатационного и гомосексуального кинематографа. В устройстве этой таинственной картины разбирается Алексей Тютькин.

На картине Бальтюса обнаженная девочка протягивает зеркало кошке, чтобы та увидела в нем свое отражение. Так французский художник одним живописным жестом схватывает сразу три загадки без ответа: кошку, зеркало и женщину. В новом фильме британца Питера Стрикленда (он же Стриклэнд) есть и кошка, и зеркала, и множество женщин – но загадка, связывающая их воедино, не является неразрешимой.

Молодая девушка едет на велосипеде. Ее зовут Эвелин, она прислуживает строгой даме Синтии, погруженной в научные штудии. Краткий обмен репликами и последующие действия демонстрируют зрителю отношения госпожи и рабыни, но скорее не гегелевского, а захер-мазоховского толка. Эти отношения предельно ритуальны: все слова, жесты и практики унижения выверены и отточены, словно разыграны актрисами, давно работающими в паре (так оно и окажется, правда, Синтия иногда заглядывает в текст написанной Эвелин перверсивной пьесы, освежая реплики в памяти).

«Герцог Бургундии»

Стрикленд прекрасно владеет показом развертывающихся отношений – не столько линейной истории, но целого пространства фильмической жизни. «Герцог Бургундии», четвертый фильм британского режиссера («Каталина Варга», «Студия звукозаписи "Берберян"», "Björk: Biophilia Live"), дает возможность свидетельствовать об этом с уверенностью. Зацикленный мир мазохистских ритуалов на протяжении фильма постепенно обогащается новыми фактами – зритель на некоторое время даже может потеряться, например, когда узнáет, что в этом мире нет мужчин. Такой метод создания произведения скорее отсылает к научной фантастике с ее основополагающим принципом «If…», но Стрикленду «что, если бы…» требуется, чтобы максимально раскрыть тему. Наверное, именно с помощью этого принципа создаются подобные ироничнейшие комедии, но развитие событий в фильме вызывает и некий неуловимый страх, так как Стрикленд совмещает демонстрируемый им феминный мир с дискурсом власти, который, в свою очередь, распространился метастазами в сексуальный дискурс.

Для тех, кто не полагал властный дискурс с его созданием иерархии, насилием, принуждением и унижением полностью принадлежащим мужчине, отношения Эвелин и Синтии лишь прояснят ситуацию. Посмотрев ряд фильмов, начиная с многочисленных эксплуатейшн (women in prison) и заканчивая «Северо-западным ветром» Жака Риветта, можно окончательно убедиться, что дискурс власти не различает пола: власть перестраивает любой дискурс, который будет ей соблазнен или взят силой. Однако Стрикленд усложняет тему «женщина и власть», показывая внедрение такого дискурса не только в сексуальный план, но и в научную область – в энтомологию.

«Герцог Бургундии»

Сначала энтомологическая тема в «Герцоге Бургундии» выглядит несколько декоративной: от коллекций насекомых веет легким ароматом миндаля – цианистого калия, которым морят распинаемых булавками бабочек, личинок и жуков. Множество фактур крылышек, мохнатых головогрудей и хоботков в совокупности с быстрым монтажом рождает нечто в стиле Стена Брекиджа, который наклеивал крылья бабочек на смытую киноленту. Это добавляет некоторой излишней «красивости», но позже – и в этом снова проявляется талант Стрикленда к созданию не линии, но объема – тема бабочек сплетется с уже развивающимися темами фильма, сделав их более сложными.

Энтомологические доклады женщин-ученых – это второй круг ритуалов, великолепно отрепетированных сцен вечного возвращения к тому же самому, рождающему узнавание и, соответственно, гарантированное удовольствие. Подчеркивает мертвенность ритуальности этого круга (ритуальность первого, скорее, механична, выражаясь в повторяемых действиях – в стирке нижнего белья, чистке кожаных сапог и протирании стекол коллекций насекомых) долгий и медленный тревеллинг по лицам слушательниц – в задних рядах, снятых не в фокусе, можно увидеть три женских манекена.

«Герцог Бургундии»

Возможно, ирония Стрикленда заключается в том, что он, пусть и наделенный мужским взглядом, в чем его могут упрекнуть феминистки, создает женский мир, структурирующий себя согласно мужскому эталону. Становление женщиной в этом мире не может избавиться от мужских клише и стать чем-то новым и особенным. Ситуация, показанная в фильме британца, даже более страшна, чем в случае партеногенетического парадиза «Улитки на склоне» Стругацких: там женщины хотя бы были активны, хоть и создавали свое общество на отталкивании от мужского.

А потом два круга пытаются разомкнуться в линию, и странноватая, не лишенная красоты мертвенность сексуальных и научных ритуалов решает ожить – как бабочка, выползающая из хитиновой маски. Достаточно мелочи – растяжения спины, подарка на день рождения, храпа любовницы, укуса комара, – чтобы комедия отношений развернулась в полную силу. Становится понятным, что любой сбой в ритуале совершенно разрушает удовольствие, а сущность желания, показанного в фильме, вовсе не относится к нехватке или производству чувственного. Желание в «Герцоге Бургундии» – это желание ритуала, то есть вторичное, надстроенное уже над совершенно вытесненным живым желанием. И тогда становится оправданной ненавязчивая игра в китч: перехлестывающая через край красивость визуального, великолепная операторская работа Ника Ноуленда, нарочитая бизаррность образов, разношерстная музыка – от песен в стиле Джули Круз до гудящего индастриала (саундтрек написан и исполнен дуэтом Cat's Eyes).

«Герцог Бургундии»

Зацикленный мир «Жанны Дильман…» Шанталь Акерман выпрямился в линию после оргазма главной героини – в «Герцоге Бургундии», наоборот, причиной стала отсрочка удовольствия. Ряд сцен, последовавших за нарушением ритуальности, – образцы сильной, но тончайшей сатиры на отношения между мужчиной и женщиной. И неважно, что в кадре играют только две женщины, ведь то, что происходит между ними – это отношения мужчины и женщины, проживших в браке лет десять, отношения почти анекдотические (хочется надеяться, что в следующем фильме Стрикленд снова раскроет свой талант комедиографа). Кажется, что круг вот-вот разорвется, но попытка ожить срывается, оказавшись лишь небольшим эксцессом – окружность ритуала слегка исказилась, стала на время эллипсом, чтобы потом, под действием гравитации выученных действий, снова обрести устойчивую форму.

С приходом зимы медведки зарываются в землю и впадают в спячку. Придет весна, и они снова выползут на дневную поверхность. Им, существам без крыльев, но с мощными передними конечностями, приспособленными для рытья земли, покажется, что они – пеструшки лесные, бабочки, известные также, как hamearis lucina, или «герцог Бургундии». Они захотят летать, но в конце концов окажется, что самое лучшее место для них – под стеклом, в хранилищах университета, который закрывается на всю зиму.

[1] Название «Герцог Бургундии» – калька с английского The Duke Of Burgundy, научного обозначения пеструшки лесной, она же Hamearis Lucina (лат.). Таким образом, более точным названием фильма по-русски было бы «Пеструшка лесная» или «Люцина».