Продолжаем изучать самые интересные картины Берлинале. По мнению Зары Абдуллаевой, «Вторая игра» Корнелиу Порумбою, показанная в программе «Форум», возвращает чересчур с некоторых пор расплывчатому понятию кинематографической радикальности первородный смысл.

Безукоризненный минимализм этого проекта сравним только с навязчивым желанием режиссера осмыслить прошлое или вообще время, включая текущее, которое в Румынии (но не только) воспринимается в резко противоположном режиме. Совершенно на разные лады. Реальные события прошедшего или настоящего времени почему-то трактуются персонажами всех фильмов Порумбою с противоположных точек зрения. Этот странный эффект ощущения времени, исторических или повседневных событий – загвоздка для персонажей режиссера. Так было в фильме «К востоку от Бухареста» (оригинальное название переводится «Было или не было?»), когда в прямом эфире телешоу – в день годовщины румынской революции – голоса звонящих в студию очевидцев свидетельствовали о том, что революции не было и тут же – что она была. В финале звучал женский голос, напомнивший телезрителям, что в тот день шел снег, а ее сын погиб. В фильме «Полицейский, прилагательное» молодой следователь не мог удостоверить улики, которые угрожали мальчику, то ли торгующему наркотиками, то ли нет, тюрьмой. Но старший следователь требовал закрыть дело и мальчишку арестовать. В картине «Когда наступает вечер в Бухаресте или Метаболизм» режиссер на пробах актрисы уверял, что через пятьдесят лет его фильмы, да и другие современные фильмы никто не будет смотреть.

«К востоку от Бухареста»

Во «Второй игре» тоже проявится тема времени. На экране идет запись, сделанная во время матча румынских команд высшей лиги «Стяуа» и «Динамо», арбитром которой был отец режиссера – Адриан Порумбою. Они вместе с нами, зрителями, смотрят технически ужасную запись и вяловато, нейтральным голосом ее комментируют. «Кому интересен этот матч?» – задается вопросом футбольный судья. И продолжает: «Футбол, как и кино, как вообще искусство, перестают волновать, когда проходит время».

«Полицейский, имя прилагательное»

Матч состоялся в декабре 1988 года. За год до революции. Во время матча шел жуткий снег, запорошивший футбольное поле и игроков. Снег шел и в революционном декабре 1989 года. Папа с сыном обсуждают игру, закончившуюся 0:0, вспоминают стукачей, сопровождавших Адриана во время международных матчей, румынских полковников, объяснивших папе режиссера, кто должен выиграть в грядущем матче, подают реплики о правилах на поле минувших дней и нынешних, когда игра стала зрелищным шоу, о камере, которая, как только натыкалась на стычки игроков, переводила свой взгляд на трибуны… Но эти реплики вполголоса («вполноги») никому – прежде всего самим комментаторам – уже неинтересны. И «Вторая игра» не о футболе. Хотя, пересматривая матч, снятый в «каменном веке» (так говорит бывший арбитр), сын с отцом обостряют внимание современных зрителей на так называемое «правило преимущества». Этим правилом злоупотреблял Адриан. Состояло оно в том, что он не штрафовал нарушителя, покуда игрок владел мячом, полагая, что, потеряв мяч, он свое наказание получит. Раньше или позже. Радетель непрерывной – красивой – игры, Адриан тем самым поступал по-человечески и не совсем профессионально. Это был его выбор. Но в том матче он обделил одну из команд пенальти, который она заслужила, так как игрок другой команды нарушил правила в штрафной площадке. В результате одна из команд лишилась потенциальной победы.

«Когда наступает ночь в Бухаресте или Метаболизм»

Сын задает отцу вопрос, осмыслил ли он с течением времени свое решение. Считает ли себя правым? Отец уклончиво что-то отвечает, но мы понимаем: однозначного ответа на вопрос о справедливости нет. Или он неразрешим. Эта фундаментальная дилемма о решении права на ошибку, о наказании и о желании закрыть глаза на штрафника (или проштрафившихся людей не только во время матчей) приклеивает публику в современном кинозале не к плохой картинке, на которой виден только снегопад, стеной закрывшей игроков и белоснежное поле, но к потусторонней – за пределами футбольных дискуссий – проблематике. Речь, ни много ни мало, о памяти, непроизвольно или намеренно стираемой. И о цене побед/поражений. Об отношении к прошлому, даже революционному, но подзабытому, хотя следствия ее кровоточат до сих пор. И – к настоящему, которое невозможно пережить без рефлексии о прошлом…


Полная версия рецензии будет опубликована в третьем номере ИК.