Обаяние американской безбытности, магия португальских болот, дорожная карта французской души и вечный бой мыслителей-супергероев – во втором и заключительном репортаже Евгений Майзель рассказывает о самых необычных картинах международного конкурса фестиваля «Дух огня».

Окончание. Начало.

Как это часто бывает, остались совсем без призов или получили призы чисто символические фильмы наиболее интересные – самодеятельные, рискованные, оригинальные.

Специальный приз жюри был вручен экстремально низко-бюджетной, независимой черно-белой ленте «Недолгая остановка», снятой на 16-миллиметровую пленку ньюйоркцем Тедом Фендтом. Киномеханик Линкольн-центра, активный и даже, можно сказать, злостный синефил, редактор-составитель и соавтор первого англоязычного сборника, посвященного Жану-Мари Штраубу и Даниэль Юйе (!), Фендт с помощью своих друзей снял фильм длиной в час «как бы» о своих друзьях/сверстниках.

Главный герой «Остановки» Майк – безработный увалень в районе тридцати («Можно изменить свои обстоятельства, но нельзя изменить себя», тактично комментирует режиссер) – принимает предложение приятеля поработать вместо него гидом условно бесплатных городских экскурсий в Нью-Джерси (оплата – в виде добровольных пожертвований). Сам приятель вздумал отправиться из Нью-Джерси за океан, как ни фантастически это звучит в контексте фильма, – в город Краков, а ключи от своей квартиры, где деньги, увы, не лежат, он оставляет Майку, любезно разрешив тому пожить эти несколько месяцев у себя.

Вопреки ожиданиям, никакого высоколобого интеллектуализма здесь нет. Зато есть своеобразный «мамблкор-без-мамблинга»; мягкая и почти несмешная, что еще лучше, комедия положений, изумительно сочетающая простоту с непедалируемой глубиной. Такую волшебную комбинацию встречаешь не часто, разве что в фильмах Ясудзиро Одзу, Келли Рейхардт или раннего Аарона Каца. Майк вынужден постоянно выкручиваться из мелких житейских неурядиц, образующих драматургическую паутину отчасти в духе моральных историй Эрика Ромера (определение самого режиссера), отчасти в беккетовском, пусть и по-бытовому сниженном, ключе: недоступнее всего самые простые вещи, элементарное равносильно роскоши. «Недолгая остановка» – самая (возможно, обманчиво) непретенциозная и потому, может быть, самая обаятельная вещица конкурса.

«Недолгая остановка»

Совсем без наград и упоминаний остался главный эксперимент программы – «Трясина» португальца Марселу Феликса. Как и положено фильму с таким названием, у «Трясины» гибкая, затягивающая конструкция из неопределенной и непрозрачной субстанции, предполагающей внутри не менее сложносочиненное содержание.

Главная героиня работает над субтитрами к недоделанному фильму. Время от времени мы смотрим этот фильм и в конце концов, кажется, полностью в него проваливаемся. Этот второй, недоделанный фильм – настоящее испытание для киномеханика (и вообще для любого, кто отвечает за видео-показ): он то цветной, то черно-белый, часть диалогов произнесена на «странно звучащем» языке (на эту роль был выбран эстонский), звук иногда пропадает, качество изображения прыгает. Проведя некоторое время на стекольной фабрике, действующие лица (среди них есть и мнимый русский) совершают продолжительную прогулку среди заболоченных озер. Здесь фабула как бы замирает, проваливаясь в бесконечное созерцание пейзажа, лишенное внутренней временной разметки, этого негласного «таймлайна», традиционно подразумеваемого и режиссером, и зрителем сколь независимо друг от друга, столь и солидарно.

«Трясина»

Когда-то Михаэль Ханеке «шокировал» широкого европейского зрителя «Забавными играми». Юмор ситуации (и авторский юмор постановщика) состоял в том, что аудитория, привыкшая к лошадиным дозам самого разнообразного насилия на экране, оказалась не готова к тому, что насилие может быть не только средством или фоном, но процессом, игрой, самоцелью – чем-то, что сознает себя именно как насилие, а не как что-нибудь другое, – например, необходимое или возвышенное. Людьми, принадлежащими культуре насилия, перенос внимания на эту «основу основ» был воспринят болезненно, в штыки, как нечто неприличное – в то время как зрители, концептуально мыслящие, отнеслись к фильму скорее как к комедии. Не бравируя жестокостью и натурализмом, Марселу Феликс снял нечто похожее – концептуальный мета-фильм, переносящий внимание с самого кино-повествования на его традиционные, и традиционно же не замечаемые, точки сборки, выделяя или исключая их на разных этапах. Как и у позднего Годара, исследующего пограничные территории кино, действие и смысл этой картины не сводится к происходящему с героями, наоборот – происходящее с героями соучаствует в мистерии фильма на общих основаниях с другими нарративными элементами, меняясь на ходу в зависимости от настройки тех или иных регистров. Сказанное, между прочим, означает, что «Трясина» – фильм не только концептуальный, но и по-настоящему поэтический.

Противоположностью многозначительного португальского дебюта можно назвать единственную российскую картину международного конкурса (копродукция России, Украины и Израиля) – ослепительно ясный «Тетраграмматон» Клима Козинского, ученика Бориса Юхананова и театрального постановщика, – даром что посвящен «Тетраграмматон» фундаментальным философским проблемам. В Ханты-Мансийске состоялась его мировая премьера.

В этом анимированном 65-минутном философском комиксе, разбитом на восемь жанровых главок (детектив, вестерн, хоррор, комедия и т.д.), каждая глава посвящена отдельному философскому вопросу, решаемому знаменитыми философами-супергероями – Кантом и Гегелем, Шопенгауэром и Бакуниным, Витгенштейном и Расселлом, и многими другими. Супергерой, отвечающий на вопрос первым, как бы задает правила игры. Эти правила и этого мыслителя поддерживают или, чаще, атакуют другие мыслители-супергерои, открыто или вероломно нападающие друг на друга и чинящие всякие бесчинства вплоть до полного уничтожения. (После страшных взрывов, впрочем, уничтоженный «мир идей», разумеется, тут же возникает вновь.)

Язык компьютерной анимации с его забавной, нарочито инфантильной условностью и механическим ритмом эффективно высасывает всю глубину и таинственность из разбираемых сюжетов, сводя споры о смыслах и подходах к бескомпромиссности супергеройских поединков и временных тактических союзов. Конечно, «Тетраграмматон» не претендует на роль путеводителя по истории философской мысли, но попытка экранизировать неэкранизируемое заслуживает и уважения, и изучения.

«Тетраграмматон»

Самая абстрактная и в то же время шапкозакидательская работа конкурса, «Тетраграмматон» снят при поддержке «синефантомовца» Андрея Сильвестрова, чья продюсерская компания за последние годы, если присмотреться, выпустила львиную долю всего лучшего, что вообще есть в новейшем независимом российском кино. Это и обе части «Бирмингемского орнамента» Юрия Лейдермана, и «Владимир Великий» Алексея Ковальчука по Дюрренматту, и «Эликсир» Даниила Зинченко, и множество других, восхитительных и дерзких проектов, включая, наверняка, и предстоящую премьеру «Прорубь» самого Сильвестрова, и один из лучших и вообще «главных» фильмов прошлого года – коллективную киномозаику «Россия как сон».

Наконец, самой оригинальной картиной конкурса следует признать «Дни Франции» француза Жерома Ребо. Однажды ночью, пока Поль спит, Пьер (Пескаль Серво) тайно покинет его и укатит на своем «Альфа-Ромео» из Парижа в глубокие провинциальные дали, наслаждаясь дорогой и случайными встречами. Маршрут вдоль умопомрачительных пейзажей – длящийся четыре дня сюжетных и два часа десять минут хронометражных – «будет построен» мобильным онлайн-сервисом секс-знакомств Grindr, озвучен Рамо, Равелем и Шабрие, оживлен встречами с соотечественниками из разных социальных слоев и разговорами о высоком (Корнель, Рэмбо, сюрреализм и «Воспитание кроликов» Пьера-Жозефа Люно де Буажермена прилагаются) .

«Дни Франции»

Даже если проигнорировать гомосексуальность героев, концентрат «французского» в этом фильме способен вызвать у иного нашего соотечественника интоксикацию. Здесь принято демонстративно отказываться от коммуникации, чтобы тут же подхватить ее с преувеличенным энтузиазмом; здесь изъясняются монологами обо всем и ни о чем, а режиссер цитирует не самые известные у нас имена – от Поля Веккиали, которому Ребо посвятил телефильм 2012 года, до нескольких «Клодов» 70-80-х годов – Жана-Клода Бьетта, Жана-Клода Гиге, Мари-Клода Трейу и Жака Давила. Тем не менее по уровню живописной деликатности, утонченности метафор, музыкальной и литературной изощренности «Дни Франции», впервые показанные на прошлогоднем Венецианском фестивале, – вероятно, одна из наиболее впечатляющих новинок минувшего сезона. Главная ее новация даже не в причудливом и щедром эклектизме, не в каком-то новом эстетском и рафинированном авторском мире, но в чувственной точности и в последовательной, упрямой попытке снять мелодраму-через-географию, в амбиции представить поэтику чувства, приливы встреч и отливы расставаний, циклы летной и нелетной погоды через проживание изменчивых ландшафтов, представленных не в виде отчужденной природы или метафоры душевных состояний, но на равных с поэзией Рэмбо или пригоршней нот, прихотливо разбросанных по фортепианной пьесе.

Несмотря на сильных соперников, «Дни Франции» вполне заслуживали главный приз, но в результате были отмечены лишь дипломом Гильдии киноведов и кинокритиков с иронической, хоть и справедливой формулировкой: «Фильму, занимающему уникальное положение на перекрестке чувственности культуры модернизма и комизма современной жизни».