1
Заброшенный карьер, на краю которого когда-то остановился ржавый экскаватор, загребающий ковшом воздух, остовы других механизмов. Все покрыто серой пылью. Серая пыль везде — покрывает деревья и траву и висит в воздухе. На краю карьера стоит дом из гнилого бруса. В нем живут Макс и Адам.
]]>Утро. Максим идет по набережной Коктебеля.
Приходится лавировать в толпе — отдыхающих, торгующих, развлекающих, зазывающих… В сентябре народу не так много, как в разгар сезона, но все равно хватает.
Максим проходит мимо памятника Волошину. Его провожают удивленные взгляды нескольких зевак, до того пытавшихся разобрать выбитые на постаменте стихи.
Идет мимо холма доктора Юнге… Мимо переполненного нудистского пляжа… Поднимается на горку над «зеленкой», где стоят туристские палатки.
]]>Тишину стылого осеннего утра нарушал только лай собаки, доносившийся со станции Новогиреево. К остановке с грохотом подкатил первый трамвай. Двери его распахнулись, выпуская единственного пассажира — парня лет двадцати пяти, бритого наголо. Он поежился от сырости, сунул руки в карманы серо-голубой ветровки и быстро зашагал к подземному переходу, по другую сторону которого проходила железная дорога.
]]>Барри Зонненфельд, оператор Итана и Джоэла Коэнов, в одном из интервью сказал о режиссерах: «Дело совершенно не в эмоциях, на любую тему они могут написать превосходный сценарий. Темы для них поразительно не важны — дело в структуре, стиле, словах. Если спросить их о приоритетах, они назовут сценарий, монтаж, композицию и освещение».
]]>Кормак Маккарти. Есть ли у вас какие-то замыслы, которые кажутся слишком невероятными, чтобы их осуществить?
Джоэл Коэн. Не знаю, как насчет невероятности, но мы пытались сделать экранизацию романа Джеймса Дики «К Белому морю» об артиллеристе ВВС, самолет которого сбивают над Токио.
Кормак Маккарти. Это его последняя книга.
Джоэл Коэн. Да. Так вот, герой оказывается в Токио во время бомбардировки, но история, по сути, не об этом.
]]>Действие происходит в феврале 2012 года в Минске.
Пятница
Салон сотовой связи «Лайф» на улице Ленина, это напротив ГУМа. Дима снимает заднюю панель сотового телефона, чтобы достать симку. Оператор, женщина лет тридцати, оформляет документы на новый сотовый. Дима короткими ногтями пытается подковырнуть крышку, но у него ничего не получается, он пробует снова, начинает трястись, волнуется. Оператор роняет взгляд на Диму, возвращается к оформлению бумаг.
]]>Сижу смотрю на ботинки, потому что не все далеко дорубают.
Кажется, что это просто набор кадров.
А это сценарий.
(Павел Пряжко)
История, рассказанная Павлом Пряжко в его дебютном фильме[1], составляется на наших глазах из свидетельств разных молодых людей. Эти видеодокументы на тему «Как я провел лето», или «Как я ездил на дачу зимой», или «Как я встречалась с подружкой» по технологии похожи на кусочки фильма «Я тебя люблю» Павла Костомарова и Александра Расторгуева.
]]>С точки зрения драматургии «Титаник» — не самый совершенный фильм, и огромная армия критиков указала на массу его недостатков, например на чрезмерную безыскусность сценария, тягу заканчивать каждый эпизод грубыми выражениями типа «Дерьмо!» или «Черт меня подери!». С самого начала фильма даже кажется, что его создатели страдают синдромом Туретта — склонностью к выкрикиванию нецензурных слов или высказываний. Ощущается, что они изо всех сил пытались угодить аудитории, подлаживаясь под современный стиль речи и поведения. Кроме того, можно отметить одномерность, схематичность персонажей, особенно явных, нескрываемых негодяев.
]]>Фрагменты лекции, прочитанной известным сценаристом Полом Лаверти в рамках серии лекций и мастер-классов Британской академии кино и телевизионных искусств (BAFTA). Модератор мастер-класса Дэйв Кэлхоун.
]]>Никому не говори
Я не такой умный, чтобы понять, как пишут сценарии другие люди. Когда слышу или читаю, как надо писать сценарий, то до сих пор не могу поверить, что они это все всерьез, и чувствую, что тупой.
Зато я знаю, как пишутся учебники.
Если бы нашлись те, кто спросил у меня, как надо писать сценарий, я бы приосанился, посмотрел задумчиво вверх, поковырял зубочисткой в ухе и сказал, что написание сценария похоже на гон самогона.
]]>Беседу ведет Кристина Матвиенко.
Кристина Матвиенко. Я хотела поговорить о том, как ты учишь драматургии. А еще — как работаешь с режиссерами в качестве драматурга. Ты второй раз преподаешь у Марины Разбежкиной.
Александр Родионов. У меня дополнительный предмет. Профильные предметы ведут Разбежкина и Михаил Угаров. А есть дополнительные — операторское мастерство, история кино, еще что-то. Я помогаю в написании сценариев.
]]>Виктор Матизен. Кто и на какой стадии пригласил тебя на этот проект? Как была сформулирована задача?
Сергей Урсуляк. Позвали Сергей Шумаков и Антон Златопольский, руководители ВГТРК, когда был готов первый вариант сценария Володарского и нужно было его структурировать. Сценарий был совершенно безразмерный и явно ожидал, когда к нему «придет» режиссер. И они, и Екатерина Ефанова [главный продюсер Службы сериалов прайм-тайм телеканала «Россия 1». — Прим. ИК] много говорили о том, чего бы они хотели.
В.Матизен. Чего же?
]]>