Мартин и Джон Майкл МакДона – братья, в стиле которых сочетается стебная дерзость Квентина Тарантино и тонкий трагикомизм Этана и Джоэла Коэнов с примесью грубого мужицкого юмора и склонностью к гиперреализму. Как их старший товарищ Тарантино, они дети видеотеки и любят играть киноцитатами, иной раз заимствуя целые сюжетно-структурные блоки и, конечно, типы персонажей.
]]>1
Поздний летний вечер. У кафе. Мокрый асфальт отражает блики неоновых вывесок, сквозь то и дело раскрывающиеся двери кафе прорывается играющая внутри музыка – что-то абстрактно-хипстерское, в запотевших стеклах видны лишь силуэты сидящих лицом в ночь людей, они кажутся неподвижными тенями самих себя. Одна из теней поднимается и проходит через весь зал к выходу, материализуясь там в полноватую крашеную блондинку. Она не в духе, пытается закурить сигарету прямо под козырьком выхода, но та все равно гаснет.
]]>Вернер Херцог приехал на кинофестиваль «Послание к человеку» в сентябре 2016 года. Когда журналисты спросили его, почему он принял наше приглашение, он ответил: «Потому что меня приглашали с неистовством». Это правда, но правда и то, что неистовству мы научились у него, самого отважного и безоглядного режиссера мира.
]]>Современное российское искусство переживает очередной виток поворота к социуму. Социальная тема всегда была для специалистов в области искусства – критиков, эстетиков, искусствоведов – обманчиво простой, требующей для интерпретации не столько профессионального знания законов искусства, сколько гражданской чувствительности. Социально ориентированное произведение искусства чаще всего рассматривалось сквозь призму реалистической поэтики: предполагалось, что художественное качество в данном случае напрямую связано с точностью воспроизведения социальной фактуры, социологически достоверных обстоятельств и человеческих типов.
]]>«Кукушка» Дины Великовской – о сухопутной кукушке, уверенно ведущей птенца за солнцем. «Мама-цапля», «Плач птицы Урутару», «Курица» и ряд других работ молодых российских аниматоров определяют идентичность женщины через образ птицы и роль матери. Окруженным самками мужчинам найти себя в очерченных обстоятельствах куда сложнее. Единственное членораздельное слово, звучащее в фильме Игоря Ковалева «До любви», – имя героини, но «Лора» мужчины произносят так, словно подзывают к себе заблудшую сучку.
]]>Судя по аннотации, «Глубина два» Огнена Главонича – документальное исследование (если не сказать расследование) одной из неприятных страниц военного конфликта на территории бывшей Югославии. В апреле 2001 года в пригороде Белграда рыбаки заметили плывущий по Дунаю кузов грузовика-рефрижератора. Такие используют для перевозки мяса со скотобойни. Обратились в полицию, вызвали ныряльщиков, одолжили подъемный кран. Под водой обнаружилась пустая кабина от «Мерседеса».
]]>Пандемия кинофестивалей в России с некоторых пор маркируется как альтернативный прокат отечественного кино. Допускаю, что у старателей фестивального движения иная сверхзадача, а показ дефицитного российского кино всего лишь побочный эффект, но и на том спасибо. Для отечественного кино вполне реальна опасность превратиться в подобие Болливуда или – еще хуже – скукожиться на манер узбекского самопального кино, каковое, по слухам, бьет рекорды посещаемости. Иными словами, провинциализироваться и выпасть из мирового киноконтекста.
]]>Лента Наталии Ю «Я – Катя Голубева» – самый неоднозначный фильм конкурса 27-го Открытого фестиваля документального кино «Россия». Парадоксальность картины состоит прежде всего в том, что, пользуясь вполне традиционным для биографического фильма инструментарием, режиссер выводит повествование на качественно новый уровень, а соответственно предъявляет не только оригинальный смысл, но и обусловленную им художественную форму. В первую очередь это относится к решению портретных задач.
]]>Статичный план, лишенный искусности и претензий на эстетизм. Убогая лачуга – комната, заполненная всяким хламом, разваливающаяся кровать, струпья штукатурки, свисающие с потолка, грязное окно, за которым лишь непроглядная тьма, стол, настенные панно, предвещающие скорое наступление Нового года и старый телевизор – источник навязчивых мелодий из рекламы и ток-шоу. Такова обстановка мучительного выживания, в которой волей режиссера заперты три поколения китайской семьи, в поисках лучшей жизни покинувшей родную деревню и поселившейся в большом городе на индустриально развитом юге Китая.
]]>Итак: перед нами Петербург, странным образом сочетающий в себе гипертрофированную уездную грязь и интерьеры с отчетливым привкусом штабов космических одиссей. По крайней мере, такое ощущение остается от странной мансарды со зловещими атлантами и примечательными потолками. Впрочем, здесь нет противоречия, и грязь вполне может быть готичным аксессуаром хайтекового стиля, если она, по выражению Ильфа и Петрова, сверкает, как антрацит. Говорить о том, что в каменном мешке Петербурга таким объемам грязи физически неоткуда было взяться, излишне: этот настойчивый символ здесь не для того, чтобы всерьез с ним спорить.
]]>Стань же портным ты, Дональд Мак-Гиллаври!
Крой их, и шей их, и вымери правильно.
Джеймс Хогг
Эттрик. Шотландская провинция. Вечный пейзаж лесов и полей, сотканный природой в единое полотно. Дорога, рассекающая местность пополам, – дело рук человеческих. Движущаяся по дороге машина, как собачка на молнии, расстегивает ландшафт, обнажая «иллюзорность» документального кадра. Исчезает дорога, сливаясь с пейзажем в единую текстуру, пиксель за пикселем, сантиметр за сантиметром. Изображение деформируется, рассыпается на составляющие, но лишь затем, чтобы стать частью другого изображения.
]]>Последние несколько лет на крупных фестивалях превалирует тенденция: отборщики гораздо больше внимания уделяют именно документальному кино. Связано это прежде всего с качеством игровых лент, которое заметно снизилось, а «жемчужины» критики и профессионалы давно отыскивают в параллельных программах, а не в основном конкурсе. С другой стороны, очевидна и трансформация самого понятия документалистики, которая все чаще находится на границе реального и воображаемого. Для таких картин давно используют формулировку «нон-фикшн».
]]>...поскольку и путешествия, и наблюдения мои будут совсем иного типа, чем у всех моих предшественников, я прекрасно знаю, что мог бы настаивать на отдельном уголке для меня одного, но...
Лоренс Стерн. «Сентиментальное путешествие»
Я утром видел человека, он так был сух и мал, как тот король, сражающийся с ветром. Был третий понедельник декабря. Я видел старика в метро, он песню пел: «Я менестрель, гриот или ашуг, я барабанщик отставной козы, я птицелов, я гений Папагено». Певец был строен и суров. Он пел, трудясь, среди дворов средь выгребных высоких ям трудился он, могуч и прям.
Николай Заболоцкий
1860 год. В кадре вымышленный, но давно знакомый Петербург. Город не просто погружен во тьму, он поделен на черное и белое. Завис между жизнью и смертью, как недостроенный мост над Невой. Там и тут толкаются дворовые, иностранцы, чиновники, ремесленники, деньги и амбиции. Город-призрак. Город-фантом. Его размывает ливень, грозясь смыть совсем. Словно встречаются друг с другом не вода и грязь, а кислота и души.
]]>ДАНИИЛ ДОНДУРЕЙ. Слово «отчетность» в названии нашей дискуссии – неслучайно. Принципы устройства российской жизни породили беспрецедентный культ отчетности и контроля, поскольку российская культура многомерная, хитрая: она живет во многих плоскостях, ты должен рисовать свой позитивный образ для всех, кто дает тебе деньги, ресурсы, возможности. Отчетность очень важна – отдельно от самой деятельности. Вы, например, заметили, что серьезных обсуждений национальной киноиндустрии нет.
]]>