10 февраля в «Гоголь-центре» (Москва) состоится российская премьера «Нимфоманки» – первой части продюсерской версии порнографического проекта Ларса фон Триера. Стас Тыркин посмотрел нашумевшую картину в Париже, где она идет в обычных кинотеатрах. С учетом законодательных инициатив последнего времени редакция обращает внимание посетителей, что материал предназначен для читателей старше 18 лет.

Все суждения о новом фильме Ларса фон Триера хорошо бы отложить до просмотра полной, авторской, пяти-с-половиной-часовой версии. Цензурная версия, к тому же еще и разделенная на две части, репрезентативна как протокол о намерениях, но протокол – он и есть протокол. Чего-то в нем не хватает.

Не хватает, хм, главного – основного массива порнографических сцен, ради которых, собственно, и затевалось все предприятие и которые были главным двигателем пиара нового экранного усилия ЛФТ.

«Нимфоманка», трейлер

Внедрение откровенных сцен в мейнстримное действо, конечно, вовсе не новость. Этим ходом баловались и Пазолини, и Бертолуччи, и Нагиса Осима, и Леос Каракс, и Ларри Кларк, и Патрис Шеро, и Катрин Брейя, да мало ли кто еще (вплоть до превосходных лесбийских сцен в «Жизни Адель» Кешиша). Тем не менее, несимулированный секс, актуализированный тотальным распространением в интернете «домашнего порно», неизменно возбуждает повышенное слюноотделение и либеральной публики, и никогда не дремлющих ханжей. Обыкновенно в эпизодах «хардкора» снимаются либо малоизвестные или непрофессиональные актеры (карьеры известных актрис, типа Хлое Севиньи, стремительно идут под откос, стоит им взять в рот что-нибудь, кроме сигареты), либо профессиональные порномодели (вроде Рокко Сиффреди у Брейя). Создавая свой эпос о сексуальной жизни одной, в целом довольно непривлекательной (Шарлотта Гейнсбур) женщины, заигрывавший с художественным порно еще со времен «Идиотов» Триер, разумеется, не мог пойти ни по одному из проторенных путей.

«Нимфоманка»

Он придумал совмещать в одном кадре увесистые гениталии порностатистов с физиономиями популярных актеров (скажем, протагониста «Трансформеров» Шайи ЛаБефа). Зачем? Не стоит адресовать этот вопрос автору системы Automavision, использованной в несмешной комедии «Самый главный босс» и призванной лишить изображение всяких операторских изысков и любого намека на «художественность».

«Нимфоманка»

Дело не только в том, что по усеченному варианту, изготовленному якобы без участия Триера в угоду условностям коммерческого проката, проблематично судить о всех достоинствах новой технологии, у которой, возможно, большое будущее. По оставшимся в короткой версии порнообрезкам (даже трейлер в этом смысле был круче) можно лишь с натяжкой судить о том, чего, вероятно, добивался Триер, – шокирующего столкновения взаимоисключающих форматов – куртуазного классицистского романа с сальным тяжелым порно. Хотя почему таких уж взаимоисключающих? Вольтер, например, не отказывал себе во вполне отвязных по тому времени описаниях эротических похождений своих героев. Не говоря уже о маркизе де Саде.

В «Нимфоманке» соблюден характерный для классицистских произведений принцип трех единств – времени, места и действия. Единственная сюжетная линия выкладывается в серии диалогов побитой нимфоманкой Джо немолодому задроту-интеллектуалу Селигману у него дома за чашкой чая. Героиня Шарлотты Гейнсбур, как и положено, лишена всяких человеческих свойств и являет собой воплощение отвлеченной идеи промискуитета, явно привлекательной для Триера. В то время как наивный в вопросах секса герой Стеллана Сарсгарда являет собой образ чистого рацио, компенсирующего отсутствие чувственных наслаждений удовлетворением от неистовой игры малахольного ума. Как Флобер о мадам Бовари, Триер, вероятно, хотел бы произнести: «Нимфоманка Джо – это я», и в горячечно-фантазийном мире, воплощением которого и является его фильм, это, безусловно, именно так. Но подлинное альтер эго датского режиссера, вслед за его кумиром Бергманом никогда не стеснявшегося переносить на экран свои личные комплексы, – это, конечно, Селигман. В «Нимфоманке» ощутимы и фрустрации стареющего мужчины, который едва ли сможет похвастаться подвигами своей героини, и режиссерская растерянность, прячущая за нагромождением порнографических спецэффектов отсутствие конгениальных Бергману идей на тему мужского и женского. Никаких откровений по этому поводу в «Нимфоманке», увы, нет, как не найти в ней и каких-то захватывающих прозрений на тему природы женской чувственности (каковые наблюдались у того же Кешиша). Не считать же таковым призывный клич Джо заполнить все ее дырки — такие пожелания можно услышать и в любом, самом неавторском порно.

«Нимфоманка», групповой портрет 

Взывающий к тени Бергмана эпизод с участием Умы Турман в роли жены одного из любовников молодой Джо (деревянная Стэйси Мартин), явившейся с тремя детьми взглянуть на «кровать шлюхи», выглядит трэш-пародией на фильмы шведского классика, по серьезности воплощения не уступая переосмыслению «Сцен из семейной жизни» Абелем Феррарой в фильме с участием Мадонны и Джеймса Руссо (у Триера задействована еще одна звезда категории Z, Кристиан Слейтер – явный мискаст в роли отца Джо).

Драматургически «Нимфоманка» строится на серии рефренов: какую бы похабель ни несла вспоминающая свое блядское прошлое Джо, сказочный еврей-рационалист находит ей оправдательную параллель в мире высокой культуры или интеллектуальных аллюзий. Паззлы громоздятся друг на друга, но разгадывать их как-то не тянет, поскольку с самого начала понятно, что Триер, по обыкновению, издевается. Скажем, в сцене всестороннего лишения девственности главная героиня сообщает всем интересующимся, что дефлоратор совершил три толчка спереди, и целых пять сзади. Заплывший глаз Селигмана немедленно загорается, и он выдает что-то о последовательности Фибоначчи. Комедия, да и только. Поскольку же похабель в короткой версии существенно усечена, перекос в сторону занимательной алгебры вызывает у кого сдержанную зевоту, у кого сильное раздражение. Чего по факту и добивается Триер.

«Нимфоманка»

Отказывающаяся соответствовать ожиданиям, желающая бесить и разочаровывать «Нимфоманка» – провокация режиссера прежде всего по отношению к самому себе. Как известно, «Меланхолию» Триер в свое время счел чересчур хорошо сделанным фильмом (он постарался испортить впечатление от него, объявив в Каннах о своей симпатии к Гитлеру), поэтому он приложил все усилия для того, чтобы о «Нимфоманке» этого никак нельзя было сказать. Добавим к очень сомнительному по многим пунктам кастингу дурацкие телевизионные иллюстративные вставки в стиле «инфотейнмент», дешевые клиповые нарезки и сентенции вроде «Любовь – это секретный ингредиент секса» и получим зрелище, столь же оскорбительное для вкуса прогрессивной общественности, как и для нравственности ханжей.

«Нимфоманка»

И на тех, и на других Триер, разумеется, демонстративно плевать хотел. «Нимфоманка» – проекция его личных и режиссерских комплексов на ставшую уже привычной для него ветвистую романную форму, приобретающую в новой картине откровенно пародийный характер. Вероятно, после этого кризисного и, возможно, проходного фильма начнется какой-то новый Ларс фон Триер. Не столь литературный. Не столь лобово-провокационный. Не столь сексуально озабоченный.